«Если я буду справляться сам, то со мной все будет в порядке (но если попрошу помощи, это будет означать мою некомпетентность)».
До курса терапии Эйб не формулировал для себя эти промежуточные убеждения, однако они влияли на его мышление и направляли его поведение.
Поведенческие стратегии Эйба
Начиная с подросткового возраста Эйб выработал определенные паттерны поведения, в основном функциональные, чтобы соответствовать собственным ценностям и избежать активизации своего глубинного убеждения (и связанного с ним эмоционального дискомфорта). Он упорно трудился и дома, и в спорте, и когда нашел свою первую работу. На работе он установил для себя высокую планку и прилагал все усилия, чтобы помогать другим. Сам же он просил о помощи редко, даже когда того требовала ситуация. Он боялся, что другие начнут воспринимать его как некомпетентного. Временами он чувствовал себя уязвимым и пытался справиться со своими «слабостями». Предположения Эйба были откровенно негибкими, тем не менее он успешно шел по жизни – до тех пор, пока сам не стал относиться к себе как к некомпетентному и не соответствующему своим ценностям.
Последовательность событий, которая привела Эйба к депрессии
На протяжении всей жизни у Эйба регулярно возникали негативные мысли о себе, особенно в ситуациях, когда, по его мнению, он не показывал должных результатов. «Я должен был сделать это лучше» – эта мысль была с ним и в подростковом возрасте, и позже на работе и в семье, особенно когда он обзавелся детьми. Подобные мысли приводили к умеренной дисфории, но после того, как он прикладывал больше усилий, ему, как правило, становилось лучше.
Автоматические мысли такого вида стали частыми и интенсивными и послужили предвестником начала депрессивного эпизода. На работе появился новый руководитель по имени Джозеф, который был на 15 лет моложе Эйба. Эйб руководил отделом обслуживания клиентов в компании, занимавшейся торговлей осветительным оборудованием. Ему нравилось общаться с клиентами и двумя другими сотрудниками, находившимися у него в подчинении. Джозеф перевел его в отдел по работе с оборудованием, что подразумевало меньше общения и требовало знания незнакомой ему компьютерной программы. Эйб начал совершать ошибки и стал настроен весьма самокритично. У него появились мысли вроде: «Что со мной случилось? Это не должно быть так сложно». Он интерпретировал трудности с новыми должностными обязанностями как следствие своей некомпетентности. У него развились дисфория и тревожность. Но депрессии пока не было.
В конце концов Эйб попросил помощи, но Джозеф отмахнулся, сказав, что Эйб должен сам разобраться, что нужно делать. Вместо того чтобы снова попросить о помощи, Эйб начал прилагать больше усилий, но по-прежнему не мог понять, как выполнять некоторые из своих новых обязанностей. Он все чаще думал: «Джозеф теперь будет думать обо мне еще хуже. А что, если он скажет, что я некомпетентен? Меня могут уволить». Его убеждения в некомпетентности и уязвимости стали еще сильнее.
Вскоре негативные эмоции начали проецироваться на семейную жизнь, поскольку он постоянно обдумывал сложившуюся на работе ситуацию. Когда у него развились симптомы депрессии (в особенности подавленное настроение и сильная усталость), его поведение изменилось. Он стал отстраняться от других людей, включая жену. За обедом он не сказал ни слова, несмотря на попытки жены разговорить его. После обеда вместо того, чтобы заняться делами по дому, он сидел в кресле, прокручивая в голове свои кажущиеся промахи. По выходным часами смотрел в телевизор. Жена возмущалась, когда он стал гораздо меньше помогать по дому и почти перестал разговаривать с ней. Она начала критиковать его чаще, чем раньше. Его самокритичные мысли становились все более интенсивными. А избегание привело к тому, что он видел все меньше возможностей чувствовать себя компетентным, контролирующим ситуацию, продуктивным и поддерживающим связь с другими людьми, то есть важнейшими его ценностями, и испытывал все меньше желания заниматься теми делами, которые давали ему ощущение радости и удовлетворения и которые могли бы поднять ему настроение.
По мере развития более серьезных симптомов депрессии он начал избегать и других дел, успешность выполнения которых вызывала у него сомнения, например оплаты счетов или работы в саду. У него появилось множество автоматических мыслей о неудаче в тех ситуациях, в которых была хоть небольшая вероятность ее потерпеть. Эти мысли вызывали тревогу и чувство безнадежности. Он считал все эти трудности следствием врожденных изъянов, а не признаками подступавшей депрессии. У него развилось генерализованное чувство некомпетентности, беспомощности, и в итоге он максимально сократил свою деятельность. Его отношения с женой стали натянутыми, и однажды разразился конфликт. Он интерпретировал его как знак, что он несостоятелен и как муж.