Подхожу к нему, уже не таясь: не слышать моих шагов он не мог. Но по-прежнему взгляд и мысли его в ведре. Молчу, не в силах решиться. Мужчина тоже молчит. Брат и светловолосый могут проснуться в любое мгновение. С трудом удерживаюсь, но ждать другого случая бессмысленно, и с губ срывается:
— Тан?
Кан поднимает голову, на лице недоумение.
— Как ты меня назвала? — шёпотом спрашивает он.
— Тан… ты ведь Тан, да?
— Нет. Почему ты думаешь, что меня так зовут?
— Прости, я тебя кое с кем спутала.
— Чем я на него похож? Лицом? — уточняет темноволосый.
— У тебя глаза серые, как у него. То есть, у него они могут быть и не серыми…
— Плохо рассмотрела? — Кан приподнимает брови. Возникает и растёт уверенность: притворяется, будто равнодушен к произнесённому имени.
— Мне показалось, что… серые.
— И волосы, как у меня?
— Нет, волосы были чёрные, у тебя — тёмно-русые.
— Странно… — он улыбается, а его глаза остаются серьёзными. — Как же ты спутала нас?
Молчу, вглядываясь в его лицо. Всё-таки передо мной — тот. Почему уверена? И для чего хочу узнать? Мужчина молчит. А я жду взгляда тех глаз… из прошлого.
Мне становится грустно: я влюбилась в того, кого никогда не встречу. Так ли это?
— Тан, почему ты врёшь? — вырвалось у меня. — Это ведь ты!
— Сама сказала: мы совсем не похожи!
— Это ведь ты!
— Нет, я — не он. Иди, поспи. Или делами займись.
Мне становится обидно от его холодного тона и усмешки на губах. Наверное, сглупила. Но мне ни капельки не совестно.
Прикусив губу, иду прочь.
— Алина… — останавливает меня его голос.
— Что? — не оборачиваюсь. Не хочу видеть его усмешку.
— Как ты меня узнала?
Резко оборачиваюсь. Он растерян и не скрывает этого.
— Сердцем… и доброй памятью. Ты мне помог, когда я разуверилась в людях. Благодарность проросла в желание ждать тебя, встретить, разыскать…
— Интересный у тебя дар. Или ты что-то смыслишь в магии?
— Нет у меня никакого дара, и я не магичка.
— Но ведь только маги… — он изумлённо расширил глаза. — Хотя в одной древней легенде говорится иное: кто-то может узнать кого-то под любой иллюзией.
Не замечала за собой таких сил и способностей.
— А как ты думаешь, какой я на самом деле?
Не знаю, какой он на самом деле. Только отчего-то буркаю:
— Почти такой, как и сейчас.
— Почему почти? — мужчина бледнеет.
— Откуда мне знать? Я — не маг.
— Н-но… ты права!
— Разве? И что, я могу узнавать под иллюзией любого мага и простого человека?
— Одного единственного. И ты единственная, кто может меня так узнавать.
— Почему? — теперь растерялась я.
— Ты единственная, кто меня любит.
Как просто! Прямо как в старых, наивных сказках. И страшно, что мужчина знает о моей любви и может воспользоваться ею как собственностью, которою со временем можно пренебречь. Примеров предостаточно. А что будет со мной?
Он тут же подтвердил мои опасения:
— Ты же понимаешь: я уйду через неделю, когда окрепну после раны.
— Понимаю.
— И ты меня отпускаешь? — удивился Кан.
— Ты свободен и я свободна. Я не буду ругать ни себя, ни мою любовь. Надеюсь там, куда ты уйдёшь, ты будешь счастлив.
— Вряд ли. У меня есть дело, о котором мечтаю с детства. Больше у меня ничего нет. И, пожалуйста, не называй меня моим прежним именем.
— Тебе ненавистно собственное имя?
— Не хочу напоминаний о прошлом.
— Почему же не взял другое имя, а заменил лишь букву в прежнем? Или о чём-то из своего прошлого ты не хотел забывать?
В какой-то миг он снова растерялся, потом сухо заметил:
— Обо всём не забудешь даже при желании.
Поспешно вставляю:
— Не желаешь рассказывать — не рассказывай.
Кан вышел на улицу. Рано или поздно он уйдёт совсем. Найти бы силы пережить его уход.
Трудный выбор
История Кана
Мрачное и серое утро. Моросит мелкий дождь. Иногда ветер бросает капли в открытое окно. За окном мокрые листья отцветшей сирени. Тонкий запах мяты, поднимающийся из кружки с отваром.
Редко бывает так пусто и безрадостно на сердце. Редко так подробно вспоминаются прожитые годы. Я делал всё для исполнения моей давней мечты, предвкушал, как буду ликовать, когда она исполнится. Многому научился и много преодолел. Но сегодня моя мечта, как и моя жизнь, показалась мне тусклой и ненужной. Не имею права так думать, не имею права забыть о том, как король обошелся с моими родителями и со мной. Не имею права сдаваться и забывать мечту. Должен прогнать эти подлые мысли, эту жалкую слабость. Должен иначе смотреть на все мои усилия. Увы, подлая слабость не уходит. Сам себе кажусь глупым и никчёмным. Потому что моя мечта была о мести.
Мало ли кто живёт ради мести… Мало ли кто греет в своём сердце ядовитую ненависть… Особенно в этих трёх соседствующих странах. Почему же я сам себе вдруг стал ненавистен? Почему одиночество и заветный покой, лечившие мои боли и раны перестали мне помогать? В одиночестве размышлял, учился, тренировался, что-то постигал. И не один десяток лет так жил. Почему привычные молчание и одиночество, стали невыносимы для меня?
Она зашла на кухню тихо, поздоровалась и молча занялась стряпнёй. Иногда останавливалась у окна, смотрела на куст и на потемневшую улицу. Меня будто не замечала. За время, прошедшее после нашей первой встречи девушка расцвела. Одевалась, как и раньше: в традиционную народную одежду Светополья, а именно в льняное платье с рукавами до локтей, постепенно расширяющимися к низу. Разве что на нынешнем её платье было много искусной красной вышивки — вокруг ворота, вокруг шнуровки, на предплечьях, снизу рукавов и снизу подола. Платье не облегало ладную фигурку, но и не скрывало её красивых плавных линий. Длинная толстая коса прибавляла к облику девушки очарования. Впрочем, красота хозяйки дома не волновала меня: я был одержим своей мечтой.
Когда я смотрел на неё, она не смотрела в мою сторону, но, когда мне что-то требовалось, девушка не ожидая просьбы, сразу подавала мне требуемое. К Эндарсу Алина относилась спокойнее, отстранённее. Мысли о мести потеряли остроту.
О чём она думает? Я почти никогда не видел её весёлой, улыбка на её лице появлялась редко. А было ли у неё что-нибудь, чему можно радоваться? Вряд ли. Здесь редко радовались. И почти всегда радовались чужому горю. Но я не замечал, чтобы её радовало чужое горе. Не замечал и её интереса к кому-то. Странно, что она влюбилась в меня. Я же ничего не сделал для неё. Почти ничего. Она не должна была мне встречаться, не должна была узнавать при следующей встрече. Однако мы встретились и оба раза случайно. И она сумела меня узнать. Даже определила, что я оказался почти без иллюзии.
Ей придётся смириться с моим уходом. Не буду её обманывать, не буду ничего обещать. Я давным-давно мечтал об одной лишь мести. Меня ничто не сумеет остановить, ни единая сила не заставит меня усомниться в правоте моей мести. Пусть у меня обычная магия, а у защитников короля древняя. И я не боюсь расплаты. Так говорил себе не один десяток лет. А теперь мне стало не всё равно, удастся мой замысел или нет. Захотелось жить. И не в одиночестве, а как-то по-другому.
Рана, как назло, заживает медленно. К моей досаде, эту рану получил не в бою, не в очередном поединке, затеянном для испытания моей силы, а от негодяя, подкравшегося ко мне сзади. Разворачиваясь и отшвыривая его заклинанием, не знал, кого ненавидел в тот миг больше: себя или его? Столько лет учился драться оружием и заклинаниями, столько поединков выдержал, и из-за какого-то трусливого подлеца…
Ну вот, снова теряюсь от злости, отчаяния и ненависти. Нужно взять себя в руки, успокоиться. Если бы ещё знать, как успокоиться. Мятный отвар сегодня нисколько не помогает. Только греет. Но мне холодно.
Большими глотками опустошаю чашку. При первой встрече тоже было плохо, но я как-то сумел успокоиться.