– Может, продолжим, профессор, пока никто не мешает? Про самый важный вопрос.
Я не ответил, демонстративно закрыв глаза, а сам подумал: «Кто же знает, какой вопрос сегодня самый важный? В любом случае, смешно же я буду выглядеть, если стану обсуждать это с каждым встречным и поперечным! Уж лучше сам всё обдумаю – и интереснее, и время веселее пройдёт!»
Виктор либо не воспринял мои закрытые глаза в качестве очевидного отказа на его предложение, либо его допекло собственное долгое молчание, потому он стал атаковать меня вопросами. Пришлось мне демонстративно, якобы в туалет, выдвинуться на прогулку раньше намеченного времени.
Я с большим напряжением поднялся и сел на край кровати («насколько тяжело это даётся!»), передохнул полминуты, зачерпнул ступнями тапки и медленно, будто всё ещё тяжело больной, поплёлся по намеченному маршруту, машинально обдумывая затронутый до этого вопрос.
«Если уж о чём-то говорить, то нет теперь вопроса важнее, нежели спасение страны!» – ухватил я сразу главное, давно мне понятное, которое лишь постороннему может показаться излишне возвышенным, манерным или надуманным. Но я-то говорил сам с собой, прекрасно сознавая, что в этом случае мне пыжиться не резон.
Я действительно всегда остро чувствовал происходящее в стране и в мире; вот и теперь мне абсолютно ясно, что страна вплотную подошла к той грани, после которой ее может не стать завтра или послезавтра.
– Кто всерьез, покажите мне его, сознаёт, что все последние столетия превратились для нас в непрерывную борьбу за выживание, хотя это, в общем-то, и не скрывается? Сначала наемные враги извели наших, а не каких-то иностранных, как нам с детских лет внушают, Рюриковичей, одного за другим. Потом усилиями внутренних же врагов вместо убитого ими Ивана Грозного внедрили на трон Московии, едва пережившей великую смуту, английских ставленников Романовых, начиная с богом обиженного Михаила. Когда со временем и среди Романовых нежданно-негаданно и неизвестно откуда появлялись национально-патриотические самодержцы, с ними безжалостно расправлялись и опять ставили своих послушных протеже. И ведь это по сей день продолжается!
Ярким примером стал молодой Петр Первый, однозначно подмененный после возвращения из Великого посольства черт знает, на кого. Перед этим поляки, коварно навалившись, истребили спящую русскую пехоту (стрельцов), чтобы она не воспрепятствовала иноземному заговору. Новый «Петр» сразу перебил всех своих родных и знавших его лично. Как такое понять? Все должности заняли иноземные друзья нового царя, в основном, голландцы, во главе с прославляемым даже теперь Лефортом. А русские-то где? Разве это не иностранное завоевание государства? Разве это не захват власти в стране, чтобы рулить в нужном Англии направлении?
При «Петре» сразу стало насаждаться пьянство и курение, за которое раньше на Руси, между прочим, казнили. Одновременно стали бороды у знати и купцов насильно сбривать, хотя это испокон веков считалось невыносимым унижением. Правда, скоро бороду опять разрешили, но только после уплаты за нее ежегодного налога. Огромного налога! Крестьянские же бороды не трогали, но те бородачи, которые приезжали в город продавать свои товары, платили за нее копейку. Цена ей была тогда немалая, потому многие крестьяне перестали заниматься торговлей! Но выручка в казну потекла!
И стал на нее «Петр», до того неистово боявшийся воды, строить свой флот! (Где логика?) И пушки отливать! И так он со всеми соседями развоевался, что успокоил свой воинственный пыл, когда в стране мужиков не осталось, поскольку все они под его началом геройски полегли. Да еще, говорят нам нынешние специалисты, полегли они почему-то за интересы других европейских стран!
И всё новоявленному Петру сошло с рук! Более того, наши «историки» до сих пор не только подло молчат о фактической сущности того царя и о его делах, но урода-самозванца еще и Великим называют! (Этот новый «Петр» и впрямь был физическим уродом: рост более двух метров, стопа тридцать седьмого размера, немыслимо огромные ладони, крохотная голова…).
Вот только до Великого посольства молодой Петр был совсем другим! Всё это, куда ни шло, если бы новоявленный Петр страну так безжалостно бы не гнобил! Впрочем, что заслужил он, то в итоге сам и получил! И та безродная чухонка, которую он короновал (невиданное дело!), застуканная им со шведским подданным, его же и спровадила на тот свет! А голова наглого шведа, мимо которой Катерине пришлось еще долго ходить, не только Катерину не устрашила, а, судя по всему, напротив придала ей решимости немедленно извести своего супруга, опасно изменившего к ней своё отношение.