– Людмила, да не будет следующего! – закричал тебе Рэм Петрович. – Он последний!
– Тогда я в зале ожидания подожду! Сколько надо! – ты, уже готовилась расплакаться, думала: «Так хорошо, так красиво и романтично всё начиналось, и вот теперь творится что-то неописуемое! Что делать? Я не смогу попасть в автобус и не смогу здесь остаться на ночь! До города, наверное, далеко! И зала ожидания совсем нет!» – паниковала ты, моя бедняжка.
Какими-то неведомыми силами, в том числе, и со стороны пассажиров, оказавшихся по воле рока за тобой, тебя вдавили в переполненное чрево автобуса. После той поездки пришлось расстаться с зонтиком, безнадежно утратившим прежнюю форму, а южные персики и виноград, которые ты умудрилась сохранять три тысячи км, превратились в компотное месиво, хотя мне и оно понравилось!
Собственно говоря, именно об этом случае я вспомнил, представив возможные беды, которые обошли нас усилиями Рэма Петровича! И как бы всё сложилось, если бы его не оказалось в поезде? Если бы он не услышал твой разговор с любопытной девочкой? Если бы он не догадался, кто ты такая? Если, наконец, не проявил бы себя ответственным и порядочным мужчиной?
Но тогда всё обошлось, мы встретились и были счастливы, оказавшись, в объятиях друг друга. Но как же далеко остались те прекрасные наши годы и дни!
За день до твоего приезда я подыскал для нас пристанище. Совсем рядом от завода, в домике разговорчивой старушки. Помнишь, она тебя звала непривычно – Люся?
«Люся! Идем в огород бобики кушать!» Ты удивлялась, что это за бобики такие? Оказалось, обыкновенный горох! Но ведь прямо с грядки! Да еще вприкуску с местным диалектом!
Первую смену рабочего дня я проводил на территории завода. А ты встречала меня у проходной, опасаясь пропустить в пестром море работников, мощными потоками и мелкими струйками устремляющимися домой. И потом мы радовались, когда из всех распахнутых настежь окон разносилась одна и та же модная песенка, любимая тобой с тех пор: «…в свой вагон вошла она; улыбнулась из окна…»
Потом, взявшись за руки, мы неутомимо изучали город и его окрестности. Посетили дом-музей Чайковского, обошли по зеленому периметру огромный пруд, в котором (пикантная деталь биографии) композитор когда-то надумал утопиться. Видимо, больше нечем было ему заняться, дружно решили мы. Послонялись по большущему Дворцу культуры завода и даже забрели в тайгу, которая, самая настоящая, оказалась, как ни странно, не за тридевять земель, а неожиданно близко от завода. Мы даже не заметили, как в ней оказались! Красота какая, воздух, птичьи свисты, за деревьями таится неизвестность и пугающий простор! «А если медведи?» – пугалась ты.
И сразу, отбросив свойственную тебе на людях сдержанность, обалдев от впечатлений и безмятежности, ты со смехом носилась меж деревьев, специально притаптывала босоножками корявые шишки и пучки травы, допытывалась у меня, обнимая, почему всюду пахнет земляничным мылом? И не было предела звонким восторгам, когда с моей помощью ты, наконец, выяснила, что сильный и приятный запах исходит вовсе не от запрятанного где-то земляничного мыла, а от самой настоящей земляники. Пахучие красные ягодки, словно микроскопические фонарики, в изобилии прятались под резными листочками, плотно укрывавшими всю землю под деревьями. А ты, изящно приседая, весело собирала их в ладошку, пытаясь накормить и меня, потом носилась, где попало, безмерно ликовала и задорно иронизировала над своей же наивностью недотепистого городского жителя: «И почему здесь земляничным мылом пахнет?» И повторяла свой вопрос, и опять повторяла, смеясь над собой и радуясь, что и я смеюсь, но, как будто, не над тобой. «Ах! Ах! Как же здесь пахнет земляничным мылом!» – хохотала ты от счастья.
Нам было необыкновенно хорошо среди могучего лесного массива, неожиданного безлюдья вблизи города, позволяющего целоваться, не таясь, непередаваемого словами летнего букета запахов, мощно поскрипывающих деревьев, отзывающихся своими кронами на игру летнего ветерка, от земляники и безусловной красоты всего, что нас окружало!
Мы, конечно же, в этом мире почти нетронутой природы оставались не одни, но испытывали столько счастья, такой подъем и воодушевление, что не хотели никого ни видеть, ни встречать, чтобы не нарушать столь чудесное и желанное нам уединение!
Тогда ты уяснила для себя еще один вопрос, почему-то непонятный многим жителям больших городов: «Сашуль! Как же здесь хорошо! Всё, необходимое для жизни рядом! И работа, и дом, магазины и рынок, и кино, всякие кружки и секции, и пляж, и чудный дремучий лес… И ты рядом! Знаешь, мне надоело мучиться в большом городе, где транспорт вдоль и поперёк, где перебор чужих и безразличных людей, которые никогда не поздороваются даже на лестничной площадке, где на любую мелочь приходится бесполезно растрачивать свою жизнь – на ожидание автобуса, на переезд, на очереди за всем и вся! Кто-то привык, не замечает этого, бездумно приспосабливается, и даже не представляет, что возможна иная, спокойная и полноценная жизнь, без спешки и бессмысленных дерганий, а я нет! Не хо-чу! Не хо-чу! Теперь я поняла всю эту прелесть маленького уютного городка и не хочу отсюда уезжать!»