Она воспользовалась этими минутами праздности на пляже, чтобы поделиться с Мисей своими чувствами и сомнениями. Хосе нужно было сделать несколько телефонных звонков, и он остался в отеле, предоставив им возможность поболтать с глазу на глаз. Они лежали рядом под пляжным зонтом на берегу, в ногах у них тихо плескались мелкие волны. Поблизости никого не было, и никто не мог помешать их беседе. До этого Габриэль дочитала «Шери» и почувствовала в душе какой-то странный осадок от романа. История зрелой, опытной женщины и ее юного любовника закончилась печально. Может, это дурное предзнаменование — то, что она читала именно этот роман, когда ей встретился Дмитрий?
Во всяком случае, разница в возрасте казалась ей главным аргументом против их связи. Но на Мисю он не подействовал.
— Он не Бой… — тихо произнесла Габриэль.
Рука, только что игравшая песком, крепко сжала ладонь Габриэль. Прилипшие к пальцам песчинки царапнули кожу. Мися ничего не ответила. «Да и что она может возразить? — подумала Габриэль. — Конечно, Дмитрий — не Бой».
— Я не готова к новой любви, — твердо сказала она.
Мися убрала руку.
— А кто говорит о любви? Тебе надо развлечься. Поэтому мы и приехали в Венецию. Если Дмитрий Павлович тебя обожает, совершенно неважно, что чувствуешь ты сама… Коко, твоим ранам пора наконец затянуться, — прибавила она мягко, почти ласково. — А он, похоже, и есть тот самый целительный бальзам, который тебе так необходим.
Да, именно целительный бальзам. Габриэль понимала, что Мися права. Но ей все это казалось предательством любви к Бою: тихо похоронить свою скорбь где-нибудь в дальнем уголке сердца, как Диана похоронила покойного мужа на Монмартре. Она ведь и так уже забыла о нем на несколько часов и чувствовала себя виноватой.
Они с Дмитрием бок о бок бродили по старым переулкам Дорсодуро и Сан-Поло, говорили, смотрели, удивлялись. Время от времени обращали внимание друг друга на какую-нибудь интересную деталь фасада или ограждения моста, на кошку, спящую на карнизе окна, на гондолу, плывущую по каналу. Они говорили о муках одиночества и горечи измен. У них оказалось много общего. И хотя жили они словно на разных планетах, чувства, испытанные ими, были очень похожи.
Мать Дмитрия, Александра Георгиевна, принцесса греческая и датская, умерла через несколько дней после его рождения. Отец, несмотря на запрет царя, женился на простой дворянке, с которой уже несколько лет состоял в любовной связи, и вынужден был покинуть родину и уехать в Париж. Дмитрий и Мария остались в России. Их взял на воспитание дядя, Сергей Александрович Романов, генерал-губернатор Москвы. Однако их относительно счастливая семейная жизнь продолжалась не долго. Сергей Александрович пал жертвой террористов, когда Дмитрию было тринадцать лет, и они с сестрой вновь лишились родного крова. На этот раз они оказались при дворе. Для него это стало ранним началом офицерской карьеры.
— Жизнь в армии, вероятно, мало чем отличается от жизни в сиротском доме, — заметил Дмитрий.
Габриэль кивнула в знак согласия. Она знала, что он имеет в виду, но ни слова не сказала ему о самой мрачной поре своей жизни, которая пришлась почти на те же самые годы, о которых он рассказывал.
Они несколько часов гуляли по городу и так много говорили, что между ними родилась настоящая близость. В конце концов Габриэль пришлось вернуться на Лидо, чтобы Серты не волновались из-за ее долгого отсутствия. Она простилась с Дмитрием на пристани.
Князь поцеловал ей руку и спросил, в каком отеле она остановилась.
На следующий день, когда они с Мисей собрались на пляж, портье вручил ей письмо от великого князя, в котором тот просил ее о встрече вечером. Он предложил вместе посетить казино в «Гранд-отеле Эксельсиор» на Лидо, неподалеку от ее гостиницы. Вероятно, предположив, что ей будет удобней встретиться с ним у «Гранд-отеля де Бэн». Это лишний раз доказывало его изысканную вежливость. Прогулка после ужина, азартная игра в прямом и переносном смысле. Финал встречи неизвестен.