— Ни одна приличная дама не зайдет в твое ателье после такого. — Мисин голос доносился будто откуда-то издалека. Очевидно, подруга продолжала свои рассуждения, пока Габриэль погрузилась в воспоминания. — Даже самые безнравственные особы будут тебя презирать. Стравинский, разумеется, думает только о себе.
Его не заботит, что скажут люди, если ты оставишь бедную Екатерину без мужа.
— Вот уж чего я точно делать не собираюсь.
— Слава богу! — Возглас Миси в полупустом зале прозвучал слишком громко. Официант поспешил к их столику, решив, что они собираются сделать заказ. Еще пребывая в своих размышлениях, Мися вопросительно уставилась на него. — Что такое?
— Принесите нам, пожалуйста, бутылку шампанского, — попросила Габриэль, придя таким образом на помощь им обоим. — Мадам Серт хочет произнести тост. — Улыбка скользнула по лицу Габриэль, она вдруг вспомнила свою романтическую венецианскую историю. — Ты знала, что русские обожают длинные ТОСТЫ?
— Ма chere, ты забыла, что я родилась в Петербурге? И хоть я не росла в царской России и вообще навсегда уехала оттуда, мой отец позаботился о том, чтобы я хорошенько изучила русский менталитет. — Мися проводила взглядом официанта, спешившего выполнить их заказ, и добавила: — Могу поспорить, у этого симпатичного молодого человека русские корни. Куда ни посмотришь — всюду русские. Париж полон эмигрантов.
— Мне кажется, я все больше влюбляюсь в славянскую культуру. Она напоминает мне Овернь — мою родину. Для французов я, наверное, тоже восточный человек, как ты думаешь?
Мися рассмеялась.
— Ну уж не знаю, Коко.
Радуясь, что тема Стравинского закрыта, по крайней мере пока, Габриэль заговорила о том, что ей пришло в голову после того волшебного вечера с Дмитрием Романовым.
— Я подумываю о том, чтобы нанять в манекенщицы русских эмигранток. Как ты справедливо заметила, в городе их полным-полно, и все они дворянки.
— Коко, твой стиль — это воплощение французской элегантности. Не уверена, что твои покупательницы одобрят подобный реверанс в сторону русского царского двора.
Габриэль пожала плечами.
— Я же не собираюсь одевать их как крестьянок. Хотя… — Она вдруг умолкла, застыв, будто ее поразила молния. — Немного вышивки в народном стиле — это было бы совсем неплохо. Во всяком случае, какая-то совершенно новая эстетика для моей коллекции.
— Не забывай, «Весну священную» хорошо приняли только в переработанном варианте — где как раз не было ничего фольклорного.
— Думаю, нужно просто правильно выбрать момент, — спокойно возразила Габриэль. — В любом случае многие русские девушки хорошо двигаются, потому что с детства обучались этому на уроках танцев, и у них превосходные манеры. Мне кажется, это будет прелестно, если мою новую коллекцию представят принцессы и графини!
Пока это была всего лишь идея, но Габриэль так вдохновилась ею, что с радостью приступила бы к ее воплощению в тот же день. Мысленно она уже вела телефонные переговоры и приглашала кандидаток к себе в ателье на пробы.
Официант вернулся к их столику с бутылкой шампанского в ведерке со льдом. Хлопнула пробка, и жемчужное вино с шипением хлынуло в бокалы. Подруги молча наблюдали за движениями молодого человека.
— За империю, чья гибель открывает нам столько возможностей, — произнесла Габриэль, когда подруги остались одни.
— Ну, если ты настаиваешь, — поморщилась Мися. — Если ты не имеешь в виду Игоря Стравинского, я готова пить за всех русских царей, начиная с Ивана Грозного.
Габриэль поставила свой бокал на стол, так и не сделав глотка.
— Ты не могла бы перестать каждое мое слово использовать как повод поговорить о Стравинском?
— Прости. — На этот раз Мися действительно выглядела виновато. — Но он выводит меня из себя — сходит с ума оттого, что ты его отвергла, и строит из себя бог знает что. Это просто смешно. Все об этом говорят.
— Все? — брови Габриэль взлетели вверх. — Кто это — все?
— Все наши друзья. Даже Пикассо уже острил по этому поводу. Когда взрослый, тридцативосьмилетний мужчина, вдобавок еще и отец семейства, ведет себя как умирающий от любви юнец — это просто ходячий анекдот!