— Рад вам служить, мадемуазель, — ответил он с галантным поклоном. — Я езжу верхом, умею управлять экипажем и автомобилем.
— Замечательно. Ну что ж, тогда нужно пойти и купить подходящую машину.
— Сейчас? — осведомился он, удивленно приподняв бровь.
— Ладно, давайте сделаем это после обеда. Подождите здесь, я распоряжусь, чтобы вам подали кофе. Или то, что вы захотите. А я пока быстро завершу кое-какие дела.
Габриэль вспомнила о платье, которое хотела закончить сегодня. Теперь работа явно пойдет быстрее. От усталости не осталось и следа, мысли о предстоящем приключении наполнили ее энергией. Ее жизнь словно вдруг озарило солнце.
Она приподнялась на цыпочки и легко поцеловала его в щеку.
— Прошу вас, не уходите. Я скоро вернусь, и мы пойдем на ланч в «Ритц».
Она уже повернулась, чтобы уйти, как вдруг он схватил ее руку и притянул к себе. Когда его губы приблизились к ее губам, он замер, будто спрашивая ее разрешения. Габриэль почувствовала его дыхание на своей щеке, почувствовала, как он жаждет ее тепла и искренности. Она прижалась к нему, наслаждаясь этой нежностью, тронутая ею до глубины души.
Уже спускаясь по лестнице, она все еще чувствовала на губах этот вкус — вкус радостного предвкушения.
Какое счастье!..
Глава вторая
Нетрудно был предугадать, что очень скоро они станут темой номер один. Дмитрий Павлович Романов был слишком известной фигурой, чтобы, показавшись в свете с Габриэль, не привлечь к себе всеобщее внимание. Сплетницы знали его по светской хронике, американские «долларовые принцессы», жаждавшие стать настоящими принцессами, вились вокруг русских аристократов, как мотыльки вокруг лампы, и даже многие мужчины, услышав это имя, мгновенно понимали, о ком идет речь, потому что Дмитрий благодаря своему участию в убийстве Распутина был окружен загадочным ореолом романтического злодея. Уже после второго их совместного ужина в «Ритце» весь Париж перемывал им кости, чему немало способствовала словоохотливость одной горничной, рассказавшей, что великий князь вошел в номер мадемуазель Шанель после обеда, а покинул его лишь на следующий день утром.
Габриэль игнорировала шушуканье в ресторане отеля, как и любопытные взгляды своих клиенток и служащих. Ей всегда было безразлично, что о ней говорят. Был бы язык, а тема для сплетен найдется. И вот теперь в центре внимания оказался ее роман с Дмитрием Павловичем. Ну и что?
Она спросила его, не боится ли он стать мишенью для сплетен.
— Нет, — ответил он с улыбкой и, встав, нежно обнял ее за плечи.
Они завтракали в ее номере, придвинув сервировочный столик к окну, за которым серело мутное февральское утро.
— Я не знаю женщины, с которой мне было бы приятней показаться в свете, чем мадемуазель Коко Шанель.
Ее сердце сладко защемило. Когда Дмитрий прижался лбом к ее голове, она наконец решилась заговорить на тему, занимавшую ее со вчерашнего дня. С той минуты, когда Мися напомнила ей, что завтра, то есть уже сегодня, должен состояться бал-маскараду графа де Бомона.
— У тебя нет желания принять участие в одном забавном приключении?
— Разумеется. Весьма охотно. — Он поцеловал ее волосы. — О чем идет речь? — спросил он, возвращаясь на свое место.
— О защите моей чести.
— На чем будем драться — на пистолетах или на шпагах?
— Наше оружие — это наше присутствие, — улыбнулась она. — Так говорит Мися.
— Если это говорит твоя подруга, значит, так оно и есть. Но почему она так сказала? — спросил он удивленно, наморщив свой высокий лоб.
— Ах, это долгая история. Все это, пожалуй, немного смешно, и оскорбленной чувствует себя скорее Мися, чем я…
Она задумчиво крошила на тарелке кусочек круассана. Ею вдруг овладели сомнения — стоит ли дразнить светскую элиту? Стоит ли устраивать скандал только потому, что Коко Шанель осталась в глазах высшего общества всего лишь модисткой? Простой женщиной, которая, несмотря на свой всеми признанный талант и свое новаторство в области моды, по-прежнему стояла на иерархической лестнице гораздо ниже таких известных коммерсантов, как Поль Пуаре или Франсуа Коти, не говоря уже о литературных и художественных гениях. А главное — имела ли она моральное право вовлекать в свои личные проблемы Дмитрия? Но тут в голове у нее мелькнула озорная искра, и вся нерешительность и неуверенность мгновенно превратились в упрямое желание любой ценой бросить вызов старым традициям и условностям. И она сначала робко, а затем все уверенней рассказала Дмитрию о том, что Эдит де Бомон заказала ей костюмы для своего ежегодного бала-маскарада.