— Ни за что! — ответил он неожиданно резким тоном.
— Почему?
— Потому что они недостойны тебя.
— Эта женщина гораздо красивее меня, — возразила она.
— Возможно. Но для меня нет никого красивее тебя. А кроме того, тебе не стоит заводить знакомства с кокотками, потому что мы скоро поженимся…
Он так и не женился на ней, а кокоток хозяева сейчас будут приветствовать в замке Терн воздушными поцелуями, в то время как их портнихе доступ туда закрыт. Портнихе, «превосходный вкус» которой недавно удостоился высоких похвал журнала «Вог». Габриэль почувствовала, как к горлу поднимается горечь.
Искоса она наблюдала за Дмитрием. Тот оживленно обсуждал с двумя шоферами преимущества различных марок автомобилей, словно и сам был из их компании. На него то и дело поглядывали самые знатные гости. Великий князь в роли шута. «Сомнений нет, — думала Габриэль, — это ради меня. Он это делает ради меня. Ради маленькой мидинетки, недостойной быть принятой в приличном парижском обществе». Все ее тело, ее сердце снова залило то тепло, которое она испытывала, чувствуя его любовь.
Дмитрий, словно почувствовав ее взгляд, повернулся к ней с сияющей улыбкой.
— Как настроение? — спросил он.
— Не знаю, — ответила она.
Она не решилась признаться ему, как ей больно в очередной раз быть пустым местом для этой публики. Даже ее клиентки старательно делали вид, будто не знакомы с ней.
— Я бы с удовольствием чего-нибудь выпила. Дмитрий пристально посмотрел ей прямо в глаза, словно читая ее мысли и чувства. Затем повернулся и крикнул в толпу:
— Шампанского! Я могу раздобыть здесь где-нибудь бокал шампанского для мадемуазель Коко Шанель?
— О!.. Ах!.. — опять послышались изумленновозмущенные возгласы.
Казалось, все взгляды были прикованы к Габриэль. Она уловила обрывок разговора двух дам:
— Мадемуазель Шанель шьет такие элегантные платья! Почему ее не пригласили?
— Неужели у Коко Шанель и в самом деле роман с великим князем? Боже, какой скандал! Ужасно неловко!
Габриэль с трудом подавила желание крикнуть даме, которую она слышала, но не видела, что та абсолютно права. Это действительно ужасно неловко. Для нее, Габриэль, для других гостей. А главное — для графа и графини де Бомон. План Миси полностью удался.
Несмотря на противоречивые чувства, Габриэль в конце концов развеселилась. Хосе привез в багажнике своего автомобиля изрядный запас охлажденного шампанского и организовал прямо на улице фуршет. Получилась роскошная пирушка. Особенно когда к «скандалистам» присоединилась часть гостей и они вместе с некоторыми представителями богемы и шоферами устроили настоящий уличный праздник. Над головами у них одно за другим открывались окна, с каждой минутой росло количество зрителей, с интересом наблюдавших за тем, как Габриэль в свете автомобильных фар под музыку, доносившуюся из бального зала замка, отплясывала чарльстон сначала с Жаном Кокто, а потом с Пикассо. Наконец она закружилась в вальсе с Дмитрием. Ее немного знобило, несмотря на радостное возбуждение и на то, что ночь была теплой.
— Пора ехать на юг, — шепнула она Дмитрию на ухо.
Он крепко прижал ее к себе. И это был более чем красноречивый ответ.
Глава третья
Каждый раз, переступая порог дома номер двадцать три на рю Ла Боэси, Мися поражалась перемене, произошедшей с Пабло Пикассо. Его квартира уже не имела ничего общего с несколько захламленной мастерской талантливого художника, где одно любовное приключение спешило сменить другое, где завсегдатаями были более или менее удачливые и в большинстве своем некредитоспособные, иногда откровенно несчастные, но жадные до дискуссий друзья. Она превратилась в роскошную резиденцию модного живописца. Его галерист и спонсор Поль Розенберг три года назад снял для него эту квартиру поблизости от своей галереи. Это был своеобразный свадебный подарок, знаменующий начало новой жизни Пикассо с прекрасной Ольгой.
На его необыкновенной работоспособности изменение жилищных условий никак не отразилось. Чего нельзя было сказать о личной жизни Пикассо, которая в последнее время служила источником разного рода сплетен. Поговаривали, что он начал отдаляться от жены. Возможно, это было связано с супружеской четой Мерфи из Нью-Йорка, в недавнем времени присоединившейся к их компании: Сара Мерфи стала проявлять к Пикассо особый интерес. А может, его поведение объяснялось беременностью Ольги. В начале месяца та наконец родила сына, который должен был сделать их счастье совершенным. Но друзья опасались, что появление в семье младенца может привести к еще большему отчуждению между супругами или и в самом деле спровоцирует Пикассо, известного своей беспощадностью в любви, на новый роман.