Этьен не стал въезжать на высокий изогнутый пандус к главному подъезду отеля «Карлтон», а остановился внизу и заглушил мотор. В машине на несколько секунд воцарилась тишина; только сквозь открытые окна доносились слабые отзвуки праздничной суеты. Этьен глубоко вздохнул и повернулся к ней.
— Я надеюсь, что мы увидимся с Бертой. Насколько мне известно, она остановилась здесь. Она как сестра уж, наверное, точно знает, как все произошло и где находится тело, — сказал он.
— Да, — коротко ответила она и, подняв широкий воротник пальто, скрыла за ним бледное лицо.
Он почти отеческим жестом коснулся ее руки.
— Тебе обязательно нужно немного поспать. У них, я думаю, еще найдется два свободных номера и…
Поспать? Что за вздор! Это значило бы признать, что ее жизнь продолжается. Как она может спать, не увидев еще раз Боя?
— Нет. — Она энергично покачала головой. — Нет.
Пожалуйста! Ты отдыхай. Ты заслужил пару часов сна. А я подожду тебя здесь.
Молчание.
Габриэль видела, что ее друг борется с собой. На его щеках играли желваки, как будто он размалывает зубами гнев, который, наверное, накопился за эти часы. Конечно, он устал после длинного путешествия. Вторая ночь без сна — это нелегкое испытание даже для такого кутилы, как Этьен Бальеан. Но она не освободила его от этой муки.
— Я сейчас вернусь, — произнес он наконец и, помедлив немного, вышел из машины и пружинистой походкой зашагал вверх по пандусу.
Для француза он был, пожалуй, слишком высоким, даже на полголовы выше Боя. Его гвардейский рост как раз и произвел на нее впечатление, когда они познакомились. Такой рост очень подходил бравому офицеру кавалерии, игроку в поло и коневоду. Мужчина с безупречными манерами. Лучшего друга она не могла себе и представить.
Глядя вслед Этьену, она автоматически принялась рыться в сумочке в поисках портсигара. Это был уже почти рефлекс. Она курила всегда. Даже тогда, когда курение для дам еще считалось дурным тоном. Никотин успокаивал ее. Дымящаяся сигарета в руке придавала какое-то особое чувство уверенности. Вначале ей просто доставляло удовольствие шокировать поборников морали. Но постепенно сигареты стали ее неизменным атрибутом. И никто уже давно не возмущался женщинами, которые курят или носят брюки. Коко Шанель внесла в моду новую струю.
Она щелкнула зажигалкой, и в темном салоне автомобиля вспыхнул язычок газового пламени.
Перед ее мысленным взором мелькнул огонек спички. Маленький круг желтого света в серо-голубых сумерках летнего загородного вечера. На террасе было уже почти темно, но Габриэль успела отчетливо разглядеть узкую холеную руку с полированными ногтями…
— Такая женщина, как вы, не должна сама прикуривать сигарету, — услышала она жесткий мужской голос с легким акцентом.
Не ответив на комплимент, она сделала первую затяжку. Затем, взглянув на пальцы незнакомца, заметила:
— У вас… руки… музыканта, — выпуская после каждого слова по маленькому белому кольцу дыма.
— Я немного играю на пианино. — Она не видела в темноте его лица, но знала, что он улыбается. — Но предпочитаю игру в поло.
— Для этого вы сюда и приехали? — Габриэль рукой описала в воздухе круг, указав на замок Руалье, конюшни с чистокровными скакунами Этьена и игровое поле на краю парка. Он покачал головой.
— Я думаю, судьба привела меня сюда, чтобы я встретил вас, мадемуазель Шанель.
— В самом деле? — рассмеялась она надменно, и в этом смехе не было ни капли кокетства. Она и не думала кокетничать с ним. — Поскольку вам известно мое имя, я была бы не прочь узнать, с кем имею честь.
— Артур Кэйпел. Друзья называют меня Боем.
— Коко!
Габриэль вздрогнула. Понадобилось некоторое время, чтобы ее сознание вернулось в реальность. Воспоминание о том летнем вечере в Руалье совершенно выбило ее из равновесия. Она заново остро пережила каждую секунду своей первой встречи с Боем и почти физически ощутила его близость. Он только что был рядом! Постепенно вернулось болезненное сознание того, что она сидит не на террасе Этьена, а в его автомобиле, и что это не начало ее жизни с Боем, а конец.