Он сказал это с улыбкой, но по его глазам Габриэль поняла, как важно для него то, о чем он просит.
Идея коллекции в славянском стиле приобретала все более отчетливые формы. И хотя до встречи с Эрнестом Бо оставалось уже совсем немного времени, Габриэль была куда больше погружена в размышления о моде, чем об ароматах. А может быть, как раз потому, что назначенный день приближался, она и старалась не думать о нем. Волнуясь, как юная девушка перед первым свиданием, Габриэль решила отвлечься работой, вместо того чтобы бесконечно гадать, сбудется ли наконец ее мечта об «Оде Шанель» или нет.
В тишине и покое своего номера люкс, пока Дмитрий наслаждался игрой в гольф, его любви к которому она по-прежнему не разделяла, Габриэль сделала несколько набросков. Узкая черная юбка в сочетании с «рубахой» — рукав-колокол, спереди и на манжетах вышивка крестиком, как на традиционных русских костюмах; длинный пиджак со стоячим воротничком, как на старых офицерских мундирах, с широкой каймой в славянском стиле. Это немного не соответствовало той простой элегантности, благодаря которой прославилась Коко Шанель, но она была уверена — небольшой экскурс в экзотический фольклор ее возлюбленного в преломлении стиля Шанель придется по вкусу ее клиенткам.
Закончив с эскизами, она устроилась на балконе, с удовольствием подставив теплым солнечным лучам свои напряженные плечи. Она рисовала за небольшим изящным секретером, предназначенным скорее для написания коротких записок, чем для длительной работы. Шея и руки теперь болели, солнце же приятно расслабляло ноющие от усталости мышцы. Она задремала, и ей снились ее новые наряды. Их демонстриро-вали манекенщицы, которые держали в руках флаконы духов, напоминающие бутылки с водкой.
— Это я. — Ее разбудил голос Дмитрия и прикосновение его губ. — Извини, что так долго. Мне сегодня потрясающе везло! А когда я загнал мяч в лунку с одного удара, пришлось еще угостить всех в баре. Чем ты занималась, пока я увековечивал свое имя на скрижалях истории местного гольф-клуба?
Габриэль потянулась, поправляя солнечные очки.
— Сделала пару набросков. Знаешь, я собираюсь использовать славянский орнамент…
Его громкий смех не дал ей договорить.
— Я думал, ты собираешься подарить миру новый аромат!
— Да, разумеется. И это тоже. Но, видишь ли, я собираюсь и дальше шить платья. Так почему бы не сделать коллекцию, демонстрирующую традиции твоей родины?
Он сел рядом и взял ее руку в свои.
— Это чудесно, что ты интересуешься русским искусством. Это трогает меня до глубины души. — Он поднес ее руку к губам. — Тебе обязательно нужно познакомиться с моей сестрой, — добавил он с ласковой улыбкой, которую, скорее всего, вызвало воспоминание о Марии Павловне Романовой, а не Габриэль, сидящая рядом с ним. — Никто не знает о вышивке столько, сколько знает она. Когда мы вернемся в Париж, я вас познакомлю.
Габриэль подумала, что скажет Сергей Дягилев по поводу ее новых идей. Если она вплотную займется изучением русского фольклора, то не будет никаких препятствий к тому, чтобы он утвердил ее на роль костюмера для постановок «Русского балета». Коко Шанель на сцене. Для нее это было бы настоящим «посвящением в рыцари». Вопрос в том, как отнесется к ее театральным амбициям Игорь Стравинский. Его музыка тесно связана с деятельностью всей труппы: творческий симбиоз Стравинского и Дягилева приносил уникальные плоды и поражал своей продуктивностью.
Жозеф переслал Габриэль телеграмму Дягилева. Кто знает, может быть, ее отвергнутый любовник все еще вынашивает планы мести. Чем чаще ее видели вместе с Дмитрием, тем вероятнее было то, что слухи о них в скором времени доберутся и до Мадрида, так что Игорь будет в курсе всех деталей ее нового романа. Хорошо бы, чтобы он понял, как она счастлива. Такого спокойного, одухотворенного счастья, какое она испытывала рядом с Дмитрием, Стравинский не смог бы ей дать никогда — слишком уж он был занят собой. Вспыльчивый, властный, непредсказуемый — такой же, как и его музыка. Увы, все это не для нее, и чем скорее он это осознает, тем лучше будет для них обоих.
Габриэль вдруг с удивлением поймала себя на том, что впервые со смерти Боя размышляет о счастье. Да, счастье мимолетно — уж кому как не ей это знать. Но как благотворно и… необходимо! Взяв Дмитрия за руку, она сплела свои пальцы с его, мысленно благодаря судьбу за этого мужчину, который осушил ее слезы.