Алексей с видимым удовольствием нарушил ее планы:
– Уж лучше я буду придерживаться первоначальной версии.
– А если я проверю твою машину, наверняка ты куда-нибудь отвозил свою девку, или мобильный, ведь ты ей звонишь периодически? Или приду в офис и поговорю с секретаршей?
– Я предлагаю сразу пожаловаться начальнику, – расхохотался Алексей. – А ключи от машины в спальне. Можете обнюхать сиденья, отдать волоски и волокна ткани на экспертизу. Все, что пожелаете! Только не надо забивать Маше голову этими глупостями. Если у вас в личной жизни проблемы, то не надо думать, что все вокруг живут так же!
– Ты на что намекаешь?! – опешила теща, впервые сообразив, что, вероятно, о разгульном образе жизни Максима Михайловича знает не только она, не только его партнеры по бизнесу, но и подчиненные!
– Привет Артуру Константиновичу, – широко улыбнулся зять.
Диана Аркадьевна, собравшаяся было разразиться гневной тирадой о том, что Алексей не джентльмен, торопливо захлопнула рот и выкатила глаза.
Откуда ей было знать, что Князев, считая родную бабушку своего ребенка абсолютно легкомысленным, никчемным и местами даже опасным существом, задабривал Надю подарками, надеясь на ее жизненный опыт и адекватную реакцию в случае форс-мажора: все же он оставлял на этой даче двух самых дорогих людей. В качестве благодарности Надя вываливала молодому хозяину все новости, в том числе и про зачастившего в гости Артура Константиновича. Быстро поняв, кто именно интересует любвеобильного дачника, Алексей успокоился. Маше он доверял, а на тещины пируэты Алексею было плевать.
– Если молодой мужчина отправляет свою жену с ребенком на дачу, оставляя в своем распоряжении пустую квартиру и отключая мобильный телефон, то вывод однозначен, – пробормотала Диана Аркадьевна, желая оставить последнее слово за собой.
Именно эту замечательную по своей содержательности фразу и услышала вышедшая к родственникам Маша.
То, что Алексей в ответ промолчал, лишь многозначительно, как ей показалось, хмыкнув, окончательно испортило и без того гнусное настроение.
Глава 6
– Привет! – дрогнувшим голосом бросила Маша, старательно удерживая слезы. Не расплакаться удалось, но голос тем не менее стал гундосым.
– Ура, наша мама пришла, молочка принесла! – обрадованно загудел Алексей. – Самолеты, на посадку!
Он вручил радостно хохотавшего ребенка жене и обнял обоих, дунув Маше в затылок.
– Щекотно, – недовольно поморщилась страдалица и обернулась. Напряжение, исходившее от нее, ощущалось почти физически.
Муж мечтательно смотрел куда-то мимо.
– О чем задумался? – ревниво спросила Маша, напрочь забыв, что собиралась держать нейтралитет в ожидании извинений и оправданий.
– А вот представляю, как твоя мамаша садится в ракету, нахлобучивает шлем и, как Гагарин, машет нам рукой. Сколько сейчас космонавтов на орбите-то держат? Год?
– Не знаю, – машинально бормотнула Маша, не уловив мысль.
– Хорошо бы год. На орбите, говорят, инопланетный разум иногда в борт стучится, в контакт входит. Вот бы она на этот самый чуждый нам разум накапала там, просто проела бы дыру, как гусеница в яблочке. Они бы, бедные, не то что про планы завоевания землян забыли, а и дорогу домой вряд ли бы вспомнили. Ма-му в кос-мос! Ма-му в кос-мос! – воодушевленным шепотом начал скандировать Алексей, подталкивая семейство к дому.
Маша прыснула, испортив первоначальный план действий. Но ссориться с мужем уже расхотелось.
– Надя, – он помахал рукой. – Погуляйте с Никитой, нам с женой поговорить надо.
– Поговорить? – удивилась и одновременно испугалась Маша.
– Поговорить. Разве ты не хочешь поговорить? – Алексей смотрел серьезно и, как ей показалась, даже немного печально.
От ужаса предстоящего объяснения, как в дурном сне или глупом фильме, у Маши даже голос сел. А в районе желудка что-то трусливо затряслось. Раз он сам сказал, значит, будет не защищаться, а нападать. Или вообще – это будет уже резюме, итог, решение: принятое, взвешенное и обдуманное.
– Я? Поговорить? А ты что, хочешь поговорить? – бестолково замямлила Маша, моментально представив, как после сообщения «люблю другую» она стремительно превращается из счастливой замужней женщины в разведенку с ребенком на руках, рыщущую в поисках следующего мужа… – О чем?
«Тьфу! Зачем спросила! Сейчас он как скажет что-нибудь… Нет! Вот дура, сама помогла начать!»
– Я работал. Много, нудно и неинтересно. А трубка села. Ты же об этом хотела поговорить? Небось, маманя уже двинула стопроцентно верную версию событий? Чего краснеешь? Я старый, мудрый питон Каа. Все знаю, все понимаю и душу всех, кто наступает мне на хвост. Если тебе дорого мамулино здоровье, не прислушивайся к бреду, который она озвучивает. Сбережешь нервные клетки, мир в семье и маму в целости и сохранности. Ну, согласись, солнышко: зять ведь не обязан любить тещу. А вот жену он любить и обязан, и хочет, и может, и вообще – страшно соскучился…
Сомнение – это колорадский жук, планомерно уничтожающий всходы любых благих намерений. И извести его можно только вкупе с самими всходами, и то не факт, что победит фермер с огнеметом. Всходы-то он точно спалит, а вот жук может запросто отсидеться и атаковать свежие посадки.
Вот вроде и хотелось бы Машеньке Князевой любить коктейль под названием «Муж» беззаветно и преданно, купаясь в ответном чувстве – ан нет. Сомнения подтачивали ее уверенность в светлом «завтра», в мужчинах вообще и в муже – в частности.
Подруги приехали со скоростью группы быстрого реагирования, вызванной для спасения главы государства. Они ввалились на территорию, едва только подозреваемый отбыл в город. Алексею необходимо было подготовить какие-то документы к понедельнику, поэтому он с видимым или, как показалось Маше, нарочитым сожалением чмокнул ее на прощание и умчался, подняв столб пыли на хохотухинской дороге.
– Я уж думала, он тут заночует, – округлила глаза Алина. – И нам придется ползти обратно без ужина и новостей.
– Мы в кустах отсиживались, – пояснила Рита.
Маша недоуменно хлопнула глазами:
– Зачем? С ума сошли?
– Вот и я Ритке говорю, – затараторила Алина. – Пошли поздороваемся, поедим. Чего мы как партизаны по крапиве ползаем. А она уперлась…
– Шульгина, – с нажимом рыкнула Рита. – Такое чувство, что ты живешь только мыслями на предмет «пожрать», а в перерывах между едой не живешь, а существуешь. У тебя глистов нет?
– Нету у меня ничего, – обиделась Аля. – Ни глистов, ни мужиков, ни терпения гадости от тебя выслушивать. У Мани всегда вкусненькое есть. И вообще – я фигуру берегу.
– Что ты там бережешь? – пренебрежительно поморщилась Гусева.
– Девочки, – прервала перепалку хозяйка. – Вы чего? Спятили? Почему вы в кустах-то терлись?
– Страшно жить, товарищи! – с пафосом провозгласила Рита, обращаясь куда-то вверх. Вероятно – к телеграфному столбу, косо возвышавшемуся за забором, на краю главной хохотухинской магистрали. – Меня окружают невменяемые люди. Умный человек среди тупых одинок, как елка в пустыне, как балерина на плацу, как кнопка на стуле. Неужели непонятно: у тебя проблемы с мужем. Ты звонишь, психуешь, интригуешь, хотя и так все ясно, и вызываешь нас на консультацию. Он, естественно, в курсе, что у вас проблемы, но думает, что ты об этом ни сном, ни духом. Любой нормальной рогатой тетке ясно: ее сила в слабости. Тишь, гладь и – бац! Внезапное нападение! То есть изначально никакой группы поддержки у нее быть не должно! И тут в вашем Хохотухине высаживается десант из двух баб, несется прямиком к тебе и выжидательно пялится на вас обоих.
– Это кто тут рогатая тетка? – дрогнувшим голосом уточнила Маша.
– Здра-а-асьте, – затряслась в приступе веселья Гусева. – А что – есть варианты?