Но доспех просто стоял, разучившись временно как-либо двигаться.
Несмотря на то, что Юре давно уже не было важно, кто скрывается под латами, девочка прямо сейчас хотела сказать ему всю правду... но как, так сразу? Нельзя? Или можно?
Правда она всё-таки лучше, чем обман, фундаментом которого является вымысел...
...и потому Алан отторгает Юру.
- Юрка...
Он в ступоре посмотрел на него как тогда, подняв голову, но уже не намного - всё-таки, сам он вырос...
Доспех на его глазах вдруг стал поднимать левую руку и пытаться сжать кулак. Движения были нечеткими. Будто какая-то сила противодействовала воле самого рыцаря.
Но его воле ли?
- Алан, что с тобой?..
- Я... - искаженный голос стал ослабевать... - Я так больше не могу...
Внезапный порыв.
Резкое движение в сторону ограды, усилие воли, мощный скачок, каким он перемахнул через забор. Жестяная тюрьма неизбежно стала падать вниз, поддавшись правилу, которому подчиняются все. Тому, что гласит, что груз всегда тянет нас к земле...
И что чем выше ты взлетаешь...
...тем больнее падать.
Юра широко раскрыл глаза. В горле застрял ком; кажется, сердце на время остановилось. Он хотел было в сердцах что-то воскликнуть, но для того у него не было голоса. В отчаянии он побежал вниз по дороге на мосту, чтобы сойти вниз, где посреди дороги валялось разбитое вдребезги железное тело...
...остановились машины. Гудки. Крики ужаса, проносящиеся сквозь ночь.
...и Юра, подбегающий к осколкам полой брони...
Дрожащими руками он хотел было перевернуть доспехи, но обнаружил, что они скрывали под собой ту самую девочку...
Но девочка тоже выросла. Столько ссадин, столько крови, столько безнадежного испуга в глазах...
Которые впервые видят вживую его.
- Ох мать...
Моментальная реакция. Телефон выскальзывает из кармана. Набор номера. 03. Адрес. Слова, выдавливаемые сквозь панику... конец вызова.
- Юра... - в бессилии она простерла к нему свои руки.
- Сир Алан, вы...
- Его... нет...
Дыхание угасало, глаза закрывались сами по себе, тело отказывалось беречь тепло, сердце билось все медленнее...
В его отсутствие она потеряла свою защиту. Внешний мир нахлынул своей чёрной волной безысходности, и она захлебнулась потоком...
Куски железа растворялись на холоде, словно выкуренная сигарета - тлели, распадаясь на пепел, чуть сверкая...
- Нет, нет! Как же... как же так?!.. Зачем?..
- Девочка хотела поиграть в рыцаря...
Плакать уже не было сил, а умение просто жить, дышать - вдыхать этот острый морозный воздух... оно падало куда-то вниз...
...Ломаная линия сердечного ритма...
Казалось, всё безнадёжно. Прошло уже два дня... она не приходила в себя от комы... Юра с Володей были в палате.
Неровные гудки приборов прерывали тишину и шум вентиляции. Холодный белый свет. Мёрзлое солнце длинных ламп.
Висело тяжелое молчание.
Сквозь мокрые стекла очков Юра тяжёлым взглядом смотрел в пол.
- Сир Алан...
Сколько боли было в этом дрожащем голосе... сколько тяжести и мрачной обиды...
- ...если вы слышите меня. Если вы хотите меня слышать... - парень вдруг по струнке выпрямился, - Знайте. Я прощаю вам всё. Я принимаю вас любым. Не нужно больше прятаться... Это... еще никому не помогло...
...сплошная полоса...
...не прерывающаяся сплошная полоса, которой нет конца...
Юра с ненавистью притопнул ногой и бросил на пол очки. Стёкла разлетелись мелкой крошкой.
Его оттолкнул Володя, который серьезно так посмотрел на прибор и хмуро вздохнул, стиснув зубы:
- Ну ты же драконов побеждал, ты что, не можешь справиться с этим?.. Не разочаровывай меня...
...гудок.
Первый. Второй. Третий. Чаще.
Бессильное лицо девочки расплывается в улыбке... Юра истерично смеется с полным правом на надежду...
***
Вдаль уходили пейзажи в окнах поезда московского метрополитена. Замоскворецкая линия. Вид на реку. Лето.
После того тяжелого дня я почувствовал, что прямо сейчас должен был что-то сказать... ох, точно.
- Знаешь... - я перевел на неё взгляд аккуратно, - Я всё никак не скажу. Спасибо тебе... за всё это...
Медленным кивком головы встретила она эти слова. А я украдкой улыбнулся... Надо было говорить, пока мы не спустились под землю - там стало бы намного шумней.
- Что-то ты какая-то убитая.
- Угу... - немного погодя, она всё-таки обернулась; безразличное лицо, уставшие глаза, - Ты слышишь этот задолбанный жизнью голос? Я просто не могу сейчас чувствовать ничего...
Я и не подумал её тогда обнять.
Много времени с тех пор прошло... много воды утекло, времена изменились. И, знаете, всё еще хотелось верить, что сир Алан где-то далеко совершает свои подвиги и стоит на страже правосудия в забытых землях. Там, где доблесть еще не утратила своей цены.