– Привет, – пробасил за моей спиной Васька, пока я разглядывала это чудо.
– День добрый, – вежливо отозвался мальчик.
– Ты чего это не в школе? – вдруг брякнула я.
– Может потому, что сейчас весенние каникулы? – предположил ботан.
Васька хмыкнул, явно издеваясь над моей манерой добывания информации. Мальчик все так же выжидательно смотрел на нас, ожидая, какую еще глупость мы брякнем.
– Ладно, – вздохнула я, – скажи, твоя соседка Людмила Игоревна живет одна?
– А где она хранит деньги и драгоценности, и нет ли у нас запасного ключа от ее квартиры не хотите узнать? – не меняя тона, подхватил пацан.
Я растерялась, не совсем его поняв, а вот Васька, кажется, догадался сразу.
– Мы не грабители, – поднял он руки вверх. – Нам просто нужна информация про твою соседку.
Я со всей силы ткнула его локтем. Сбрендил он, что ли, выкладывать такое ребенку?
– Думаю, вам лучше уйти, – посоветовал нам мальчик. – Иначе сейчас я вызову полицию.
Моя челюсть отвисла.
– Уже уходим, – лучезарно улыбнулся Васька, схватил меня за шиворот и вытащил на улицу.
– Что это было? – восстановив дыхание, пролепетала я.
– А то, что мелкий шкет только что дал нам от ворот поворот, – проворчал Васька.
У меня просто нет слов.
– И что теперь будем делать? – робко потянула я задумавшегося Ваську за рукав.
– Что-что, – передразнил он меня, – буду пробивать по своей базе.
– А если вернуться и обратиться к другому соседу? – выдала я дельную мысль.
– Боюсь, страж закона будет на посту, – оборвал меня Васька.
Я повздыхала, думая, что делать дальше. Доступ к Людмиле Игоревне временно закрыт, значит, в ее направлении пока копать бесполезно. Что ж, наверно, следует пока заняться кем-нибудь другим, Максимом, к примеру.
Выяснилось, что парень живет в коммуналке. Внимательно изучив список жителей, видевший там же на двери, я два раза нажала на звонок. Дверь, естественно, не открыли. Что нам остается дальше? Три звонка – некая Колпакова М.В.
Высунулся божий одуванчик лет семидесяти. Пока я соображала, что бы придумать, в дело снова вмешался Васька:
– Колпакова Мария Владимировна?
– Марина Вячеславовна, – поправила его старушка, взирая на нас сквозь лупы очков.
– Соцопрос, – гаркнул Васька, – выясняем, в каких условиях живут наши пенсионеры.
Я невольно зауважала парня – самой бы мне такое в голову не пришло.
– Да вы проходите, – проскрипела Марина Вячеславовна, отодвигаясь в сторону и давая нам пройти, – проходите.
Старушка закрыла дверь и двинулась по темному коридору вперед, мы с Васькой – за ней. Всюду на полу валялись вещи: хозяйственный тазик, детский велосипед, старая вешалка, колченогий стул, мячик и даже радио. Из одной двери доносились пьяные крики: видимо, там отмечали уже с утра.
Марина Вячеславовна, неодобрительно покачав головой, открыла одну дверь и приглашающе махнула рукой. Мы тут же юркнули внутрь. Комната оказалась небольшой, но очень аккуратной. Чувствовалось, что хозяйка любит порядок: ни одного пятнышка, ни одной пылинки я тут не заметила. У окна стоял старенький, но крепкий стол, вот за него-то мы и сели.
– Говорите, соцопрос? – спросила Марина Вячеславовна, присаживаясь на кровать – в комнате было только два стула.
– Да, – откашлялась я. – Хотим узнать, как живут наши пенсионеры, где, с кем, какие соседи…
– Это хорошо, – рассеянно кивнула хозяйка, беря в руки вязание, от которого мы ее, кажется, оторвали. – Условия здесь нормальные, наверное, не хуже, чем в других коммунальных квартирах. Соседей трое: Васька-алкаш, уж извините, фамилии-отчества не знаю, его все так и называют – Васька-алкаш, – я искоса взглянула на Ваську-неалкаша, – Риточка с дочерью своей, Таней, и Максимка. Люди хорошие, кроме первого, конечно, этот уже второй месяц не просыхает, но Рита и Максимка мне помогают, в магазин сбегают или супу принесут, сама-то я из дома не выхожу, ноги почти не держат. Вот они за меня и бегают, правда, в последнее время я и Максима-то почти не вижу, работает он.
– Вот как, – протянул Васька. – Это хорошо, когда молодежь помогает. Сейчас ведь современная все больше для себя живет. Этого Максима, должно быть, хорошо воспитывали.
– Какой там, – грустно усмехнулась старушка, – у него и мать, и отец алкоголики, они ребенка кормить забывали, что уж там… Он все больше у меня отсиживался, когда они буянили. А когда он с армии вернулся, мать его умерла, а отец пропал, вот комната и перешла в его распоряжение. Хороший он мальчик, только непутевый немного.