— А у вас красивая дочка, — улыбнулся он одними губами. В глазах безразличие.
Неужели Инна и Антон не видят, что он притворяется?
— Спасибо, Серж Михайлович.
— Для вас, дорогая Инна, я просто Серж. Я так понимаю, вам негде остановиться?
— О, да. Все номера заняты. А автобус из вашего городка будет только завтра вечером, — вздохнула Инна.
— Позвольте предложить вам своё скромное жилище. Я живу здесь неподалеку в деревеньке и с удовольствием приму вас в своем доме.
— Спасибо, Серж, но мы не хотели бы вас стеснять.
— Никакого стеснения. Я настаиваю! Не бойтесь, причинить вам вреда никто не собирается.
— Да что вы, — смущенно мачеха поправила волосы. И оглянулась на сына. — Антон?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Антон.
Я прикусила губу, сдерживая несогласный вскрик. Что я скажу? Что этот человек наводит на меня ужас? Что он фальшив, словно пение под фанеру? Что я готова бежать от него подальше? А как объяснить почему? Никто не поверит, с чего я это взяла. Дар Истины — это не дар, а проклятие, когда никто тебе не верит, когда ты не можешь толково объяснить причину, без упоминания сверхъестественных способностей. Даже папа не всегда мне верил.
Серж Михайлович мазнул по мне ледяным взглядом, на его губах мелькнула довольная усмешка. Мужчина приказал клерку, чтобы вынесли наши чемоданы, после чего подал руку Инне и под её восторженную болтовню повёл мою мачеху к выходу.
Я притронулась к руке Антона, останавливая его:
— Антон, не нужно к нему ехать, — умоляюще попросила обернувшегося парня.
— Почему?
— Не нравится он мне…
— А тебе в этом мире хоть кто-то нравится?! — бросил Антон и, резко отвернувшись, зашагал к выходу.
Вздохнув, я покорно поплелась за ним.
Деревня, и вправду, оказалась недалеко. На машине Серж Михайлович довёз нас за десять минут. А вот «скромным жилищем» являлась двухэтажная старинная усадьба. По словам Сержа Михайловича, усадьба до революции принадлежала графу Вольскому, его предку. Серж долгое время прожил за границей, только десять лет назад вернулся на родину и выкупил своё поместье.
Под светом полной луны усадьба, стоящая на холме, выглядела устрашающе, словно монстр, ожидающий своих будущих жертв. Может, повлияла моя неприязнь к её хозяину. Но я, сжавшись в уголке на заднем сиденье, старалась как можно реже выглядывать в окно. И всё же заметила старые домики деревни, кладбище ворота со статуями, которые не успела хорошо рассмотреть. Машина остановилась у каменного широкого крыльца, освещаемого тусклой лампочкой.
— Ух, ты, какая красотища! — восторженно воскликнула Инна, когда мы покинули автомобиль. — Я словно перенеслась в царское время. Кажется, сейчас вспыхнет свет во всех окнах, и гусары начнут приглашать барышень на танцы, в саду затаятся шепчущие парочки, а…
— Мама, спустись на землю.
— Не стоит, парень, у тебя мама романтик.
«И ещё какой!» — буркнула я про себя, ёжась. Мне на ум пришёл не бал, а кладбище, которое мы проезжали до этого. В темноте окружающих деревьев, казалось, кто-то затаился. Тишина давила.
На крыльце вспыхнул свет, заставив меня вздрогнуть и отшатнуться.
— Осторожнее, — удержал меня от падения Антон, стоящий за спиной.
Бесшумно открылась дверь, и на крыльцо вышел высокий худой мужчина с острой бороденкой.
— Граф, наконец, вы вернулись, — поклонился он.
— Граф? — не удержалась я от вопроса, отступив от Антона.
— Я взял себе титул предка, — пояснил Серж, не смотря на меня. Под его взглядом худой мужчина виновато поник.
Граф не лгал, но и правды не сказал. Я нахмурилась, пытаясь понять, как такое могло быть.
— Прошу, дорогие гости. Будьте как дома, — пригласил Серж, открывая дверь.
Мы словно переместились во времени. Старинная мебель, тяжёлые шторы, деревянные вырезные лестницы. Казалось, сейчас из комнаты выбежит девушка в лёгком бальном платье. Только электричество выбивалось из образа. Пётр, так звали слугу Сержа, по приказу хозяина, проводил нас до комнат, переодеться. Граф пригласил с ним поужинать, хотя я бы предпочла просто упасть в постель и провалиться в забытье. Только уже сомневалась, что смогу так легко заснуть.
Моя комната когда-то принадлежала девушке. Слишком она была женственной: начиная от мягких тонов отделки стен и тяжёлых штор с лёгким рисунком и заканчивая деревянным, антикварным столиком с зеркалом. Над кроватью с балдахином висел портрет светловолосой девушки с лёгкой улыбкой на алых губках, отражающейся задорной искоркой в больших голубых глазах. Её рука касалась головы белоснежной борзой. Мой взгляд притянуло колечко-печатка с изображением летучей мыши на руке красавицы.