Но об этом Зигфрид мог лишь пока мечтать.
А потом дворец опустел…
В объезде королевства участвовал весь цвет двора. По узким лесным дорогам они переезжали от замка к замку. Владельцы замков давали пиры. Гунтер вершил суд с помощью Хагена. В лесах устраивали охоту. Леса стояли древние, и диких зверей, так же как и разбойников, водилось в них множество. Лишь вокруг замков были поля и небольшие селения.
Младший из королевских братьев, юный Гизельхер, чаще других оказывался рядом с Зигфридом.
– Как я мечтаю, Зигфрид, овладеть хотя бы одним из многих ваших искусств! – повторял он почти ежедневно. – Скажите, кто вас обучал, и мы пригласим его к нам, он получит большую награду.
– У меня был особый учитель, таких я больше не видел. Но вас кое-чему могу поучить. Хотите, стрельбе из лука, метанью копья?
– Однажды я попробовал натянуть ваш лук, Зигфрид, – у меня не хватило силы. Сознаюсь, я передал его Хагену. Но и Хаген натянул только раз, вы же пускаете стрелы веером!
– Я научу вас игре с мечом. Это вам не раз пригодится.
Так разговаривали они дорогой.
А через день, также в дороге, случилась неожиданная охота.
Зигфрид, Гизельхер и Хаген ехали среди леса. Часть свиты была впереди, часть где-то сзади. Высокие старинные дубы стояли плотно, вершины их сплелись, внизу было тихо, сумрачно.
Неожиданно впереди подняли какого-то зверя, закричали, затрубили в рог.
– Я так люблю охотиться, – сказал юный Гизельхер, – но чаще мне не везет, и я лишь вижу чужие трофеи.
И в этот момент в спину Зигфриду откуда-то сзади с силой ударило копье.
Гизельхер и Хаген могли бы не увидеть этого: Хаген ехал первым, за ним – Гизельхер, Зигфрид же последним. Но копье, ударив железным наконечником в спину, отскочило от нее, словно от стены, упало позади Грани и наделало много шума.
Гизельхер и Хаген оглянулись, а Зигфрид в то же мгновение метнул свой щит в густой куст, стоящий у края тропы. И в диком сплетении зеленых листьев кто-то вскрикнул от боли. Зигфрид спрыгнул с коня. Хаген спешился тоже.
Из куста выползал человек. Голова его была разлохмачена, одежда грязна и рвана.
– Разбойник! – выкрикнул Хаген, выхватив меч. – Посмел напасть на нашего друга!
– Оставьте его, Хаген, – засмеялся Зигфрид. – Бедняга не знал, что я неуязвим. Ни стрелой, ни копьем меня не пробьешь. Привяжите его к лошади, и пусть он получит наказание от своего господина.
Но Хаген уже замахнулся мечом.
– Этими разбойниками кишат леса. Их надо резать как свиней!
– О мой господин! – вскричал вдруг разбойник и пополз на четвереньках к Хагену, пытаясь обнять его ноги. – Вы же сами повелели мне…
Гизельхер и Зигфрид так и не услышали, что собирался прокричать отчаявшийся бродяга. Хаген отсек ему голову и поддал ее ногой, так что она перекатилась по другую сторону тропы. Брезгливо обойдя обезглавленное тело и лужу дымящейся крови, он нагнулся за щитом Зигфрида.
Гизельхер же удивился, что гордый Хаген нагибается за чужим щитом, словно слуга, желая подать его Зигфриду, и вдруг услышал странный шум за кустами. В то же мгновение на тропу из леса яростно выломился чудовищный кабан. В его бурой клочковатой шерсти застряли ветки, колючки, листья, а в боку торчал обломок стрелы.
О том, что случилось дальше, Гизельхер вспоминал и рассказывал много раз. Хотя времени это заняло не больше, чем короткий крик, чем удар хлыста.
Лошадь Гизельхера от неожиданности отпрянула в сторону. Гизельхер успел лишь выкрикнуть:
– Хаген!
В тупом бессилии он смотрел на разъяренного вепря, на его полуоткрытую пасть, обнажавшую желтые клыки, с которых капала мутная пена. Хаген, только что вложивший меч в ножны, нагнувшийся за щитом Зигфрида, зацепился плащом за острый сук и неловко дернулся, стараясь выпрямиться. Вепрь мчался именно на Хагена, и у того уже не было ни мгновения, чтобы снова выхватить меч.
Гизельхер слышал немало историй о том, как поднятый охотниками израненный вепрь несется не разбирая пути и своими клыками вспарывает внутренности любому, на кого наткнется, – будь то человек или охотничий пес.
Зигфрид стоял к кабану и Хагену спиной. Он обернулся вослед укатившейся отрубленной голове и еще успел удивленно взглянуть на шарахнувшуюся лошадь Гизельхера. Но одного короткого мига ему хватило, чтобы круто развернуться, понять, что происходит. А дальше он – в быстром прыжке ли, полете – рванулся навстречу вепрю и левой рукой схватил грубую шерсть на загривке, а правой, сжатой в кулак, ударил между налившихся кровью глаз.
Гизельхеру даже послышался хруст кости, проломленной кулаком Зигфрида. Кабан, устремленный вперед, на Хагена, осел и грузно, неуклюже повалился набок.