— Вы не жених, — отметила она, спокойно отвечая на его взгляд.
— Я служу в гвардии Арагона, госпожа, — сказал он, указывая на закрытую дверь комнаты. Он говорил с испанским акцентом, что напомнило ей голос синьора Бен Гоцана, хотя у ее хозяина-еврея влияние Толедо со временем ослабело. Этот человек говорил так, будто он покинул Испанию всего месяц назад, хотя его итальянский был довольно гладкий.
— Я не госпожа, — сказала она.
— А я не господин, хотя надеюсь на повышение в чине.
— В армии?
— А где же еще? — Он убрал ногу от стены и шагнул к Нериссе. — Если вы не госпожа, возможно, вы не пожалеете час своего времени на рядового солдата?
Она посмотрела на его стройную фигуру и на руку, покоящуюся на рукоятке меча. Даже в расслабленном состоянии мускулы руки натягивали тонкое черное сукно его военного плаща. Она подняла глаза и снова увидела его оценивающий взгляд. Он медленно улыбнулся.
— Меня не призовут на службу до вечера, — проговорил он.
— Меня могут вообще больше не призвать на службу, — сказала Нерисса. — Так что, думаю, я могу выделить для вас больше чем один час.
«Грациано подходил мне больше, хоть он и дурак, — думала позже Нерисса, лежа рядом с солдатом. Она провела ладонью вдоль его руки. — Но все-таки это было приятно». Она встретилась глазами с мужчиной. Глаза у него были очень темные и, при ближайшем рассмотрении, очень странные. Казалось, они впитывали и поглощали свет. Нерисса перевела взгляд на его руку, которую он положил на нее, и впервые заметила у него на пальце перстень.
Это было полированное серебро. Пять светлых, извивающихся нитей из металла образовывали ободок, в который был вставлен камень — бирюза с темными прожилками.
— Кто тебе его дал? — спросила она. — У тебя есть жена?
— Есть.
Нерисса ощутила жгучий стыд. Почему она не подумала спросить его об этом раньше? Почему она вообще ни о чем не подумала?
— Она мне кольцо не давала. И пока мы тут разговариваем, она, можно не сомневаться, трахается со слугой в том доме, где работает, так что не говори о ней. — Он откинул простыню и сел. Она увидела шрамы на его широкой спине и слегка коснулась их. — Что это?
— Какие? — Он повернул голову и стал показывать: — Эти — следы отцовских побоев. Этот — поножовщина в Кордове. А этот от мушкетного ядра. Я ощутил его огонь в битве при Лепанто.
Нерисса в удивлении уставилась на него. Он совершенно не походил на фантастического синьора Петруччо, но ложь была та же.
— Ты не мог быть при Лепанто. Тебе было всего…
— Девять лет. Я был юнгой в Испанской армаде Христианской лиги. Я даже не хочу рассказывать о том, что там со мной там делали солдаты с нашей стороны. Теперь мне двадцать восемь, и я рад, что стал наемником. Мой корабль затонул в шторм у западного побережья Англии в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом, когда Испанская армада была отправлена в ад. Но не я. Я вцепился в доску, и течение принесло меня в пролив Кале. Я чуть не утонул. Но меня выбросило на берег, и я заковылял назад в Арагон, чтобы получить свою плату от моего благородного господина. Я ввязался в эту его пустую затею, но, когда все кончится, я расстанусь с ним и с испанской армией. — Он отвязал мех с красным вином от ремня, на котором висел меч, плеснул глоток себе в рот и предложил вина Нериссе.
Она отказалась, заметив:
— Но ты говорил о повышении в чине.
— Так и будет, только не в испанской армии, — сказал он, затыкая мех с вином и вытирая рот рукой. — В Венеции. Надеюсь стать лейтенантом и, возможно…
— Кем?
— Капитаном. Мужество доказывается мечом. Так сказал мне торговец рабами, у которого я когда-то подметал полы, и я понял, что это правильно. La pura verdad[48].
— Я не говорю на твоем языке, — сказала Нерисса.
— Нам и ни к чему разговаривать. — И он снова потянулся к ней.
Но потом, как оказалось, ему захотелось поговорить. Он рассказал ей, что взял кольцо с бирюзой из коробки в лавке виноторговца, где оно лежало вместе с другими драгоценностями и монетами. Торговец вином по неосторожности оставил коробку на столе, когда пошел в задние комнаты, чтобы принести ему бочонок красного испанского вина.