***
Почти четырнадцать дней она действительно не отходила от него ни на шаг. Заботилась нежно, целомудренно. Как сестра о брате, мать о сыне или жена — о муже-старике. А Рон’Альд все больше молчал. Он почти не рассказывал о том, что было там, что с ним происходило. Он был очень слаб, казалось, постарел на много тысячелетий. Ему было сложно и говорить, и, тем более, ходить. Но Древний приходил в себя быстрее, чем обыкновенный человек.
А во взгляде черных глаз, неотрывно устремленных на Ки’Айли, стояла бесконечная боль и такая же бесконечная любовь. Он словно не мог насмотреться. Да так оно и было. Он смотрел на нее, как на единственный в мире свет посреди беспросветной тьмы.
Об Одобренном браке они тоже не говорили. Оба знали, что жизнь просто дала отсрочку. Эти дни даны им как подарок. Все силы, все чувства и мысли Ки’Айли уходили в заботу о любимом. Что бы там ни было, на эти дни она стала его ангелом-утешителем.
К Эл’Боурну она не ходила. Ощущала издалека его смятенные чувства. Его противоречия, его отчаянье. Они передавались ей, но Ки’Айли не шла к нему, хоть и очень его жалела. Лишь один раз, когда он пришел в Белый Замок, встретилась с ним.
— Все потом, Элб, — сказала она ему. — Ему я сейчас нужнее. Ты понимаешь.
— Я знаю, — с горечью ответил Эл’Боурн. — И не сужу тебя. Но жду. Не могу не ждать, — на мгновение он схватил ее за руку, заглянув в глаза. Но тут же отпустил и отвернулся.
***
Эл’Боурн знал, что было нечто более важное, чем его страдания. И даже, чем его союз с Киа. Перед тем, что пережил Рон’Альд, где был и как вернулся, меркли другие страдания и проблемы.
И это заставляло терпеть. Терпеть ее отсутствие — не ее присутствие рядом с другим мужчиной — а ее отсутствие рядом с ним. Создающее пустоту, кровоточащее, как вскрывшаяся старая рана.
....Он был настоящим благородным Древним. И не мог не радоваться возвращению сына Правителя, принесшего бесценную информацию, где находится планета врага, каков его внешний облик, уклад жизни и тому подобное. Он искренне хотел победы... Но знал, что с возвращением Рон’Альда его счастью, его обретенному долгожданному счастью, пришел конец.
И при этой мысли его охватывало отчаяние. Устоит ли его Одобренный брак перед давней любовью и связью Ки’Айли с черноглазым телепатом?
***
Ки’Айли, поглощенная заботой о любимом, действительно почти не думала о своем браке с Эл’Боурном. Но сам он неудержимо время от времени лез ей в голову, и еще больше — в чувства. Словно в том, что его нет сейчас рядом, крылось какое-то мучение. А иногда, стоило ей подумать, что она должна выбирать и всегда выберет Рон’Альда — где-то в солнечном сплетении начинал ползать маленький червячок. Как будто кто-то живой поселился внутри и ползает там по кругу, разъедая органы. Физически ощутимо. Не больно, но мучительно до тошноты.
А когда она осознавала, что уйдет от Эл’Боурна, ей становилось трудно дышать. Да еще и сочувствие к мужу накатывало без всякого контроля... Она ведь ощущала его чувства почти как свои. Его эмоции, его сдерживаемую боль и отчаяние, его метания и страх за их отношения.
Это была пытка. Но Ки’Айли отодвигала ее усилием воли, чтобы даже ее тень не коснулась Рон’Альда. Сейчас она просто должна быть рядом... Разговаривать с ним, обрабатывать раны, гладить его — спокойно и целомудренно, приносить обед... Развлекать, как может. Или просто быть рядом и сплетать зеленые лучи своих глаз с бесконечным, исполненным любви, тепла и боли космосом в его глазах.
...И быть по возможности веселой, игривой, такой, как до войны. Чтобы ему было хорошо. Чтобы ее свет для него был полным.
...Говорить о своих путешествиях по мирам, о драконах и веселых битвах вроде той, где она встретила Эйнара. Словно не было в жизни сотни с лишним лет военного мрака и еще более горьких лет, когда он, ее антео, пропал.
...Она знала — он ценил и был благодарен за этот свет. А отвечал все больше тем же мыслечувствием, что было у них особенно сильным и без телепатии.
И смотрел, смотрел... Из своей черной бесконечности.
***
— Все, здесь готово, поворачивайся, — сказала Ки’Айли и провела кисточкой по здоровому и гладкому участку его груди. Уже в третий раз она обрабатывала его шрамы целебной коралийской эмульсией. Было достаточно одного использования, но Ки’Айли решила повторить процедуру несколько раз. Невыносимо было смотреть на любимое тело со следами страшных пыток.