Патти невольно почувствовала благодарность к пожилому врачу. Сама она, ныряя в озеро за Вики, даже не вспомнила о перенесенном несколько месяцев назад бронхите. Однако сейчас у нее уже начало першить в горле, а это было первым неприятным симптомом болезни. Кроме того, Патти чувствовала, что ей трудно дышать, и у нее слегка кружилась голова. Но задерживаться в Ферн-Бей не входило в ее планы, тем более сейчас, когда Берт вернулся домой.
— Я выпишу рецепт, — вновь обратился доктор к Берту, направляясь к столу. — Проследите, чтобы девушка принимала это лекарство, и через пару дней ей должно стать лучше. Завтра я непременно загляну к вам.
С этими словами доктор вручил Берту рецепт, после чего откланялся и покинул спальню, прежде чем Патти успела что-либо возразить.
Когда дверь за врачом закрылась, она откинулась на подушку и устало провела рукой по лицу. У нее противно ныли виски, что несколько отражалось на сообразительности. В следующую секунду у Патти начался приступ кашля.
— И все из-за какой-то курточки! — с укором заметил Берт, когда она успокоилась и отдышалась.
Не из-за курточки, а из-за Вики, вертелось у Патти на языке, но она сделала над собой героическое усилие и промолчала. Ей не хотелось выставлять девочек в невыгодном свете. Вероятнее всего, сбрасывая куртку в воду и готовя таким образом подвох для Патти, они не осознавали всей серьезности своего поступка. Иначе они не испугались бы так, когда Берт вытащил ее из озера и она потеряла на берегу сознание.
Патти глубоко набрала в грудь воздух, стараясь успокоить растревоженные нервы, и в этот миг будто неведомая сила стиснула ее горло, мешая выдохнуть. С выкаченными от ужаса глазами, она попыталась сесть, судорожно вцепившись в простыню и в растерянности глядя на Берта. Охватившая ее в этот момент паника была гораздо сильнее той, которую она испытала в воде.
Сражаясь с приступом, Патти даже не сразу поняла, что кто-то поддерживает ее за плечи, помогая восстановить дыхание. Только когда воздух начал более или менее свободно входить в ее легкие и выходить обратно, она осознала, что рядом с ней находится Берт. На его лице было озабоченное и напряженное выражение.
— Такое часто с тобой бывает?
Патти ответила ему вымученной улыбкой.
— Только когда я плаваю в водоемах с не подогретой водой.
Берт, похоже, не воспринял подобный юмор. Более того, его беспокойство даже усилилось.
— В детстве у тебя была астма, — напомнил он.
— В очень легкой форме, — сдержанно подтвердила Патти. — И она быстро прошла.
Но Берт не обратил внимания на ее слова. Он поднялся с постели и принялся мерить шагами комнату.
— Астма, бронхит... а ты плаваешь в холодной воде! Ну скажи на милость, какими словами определить твое поведение?
— Как бесшабашность, — вновь улыбнулась Патти, но и на этот раз ее попытка отшутиться встретила со стороны Берта лишь хмурый взгляд.
— Ты отдаешь себе отчет, что, если бы меня не оказалось у озера, ты могла бы...
— Утонуть, — сухо закончила Патти фразу вместо него. — Только не пытайся убедить меня, что ты бы очень горевал по этому поводу. Помнишь, что ты сказал мне, когда узнал, что я встречалась с Кевином? Ты заявил, что за такое поведение повесить мало!
К ее немалому удивлению, Берт смутился и даже покраснел. Ничего подобного Патти прежде за ним не замечала. В ее воображении он всегда был непогрешимым человеком. Очевидно, в восемнадцать лет она просто не замечала некоторых его реакций, а сейчас, когда стала старше и умнее, ее восприятие окружающего обострилось. Хотя, возможно, за прошедшие годы изменился и он сам...
Одно я знаю точно, подумала Патти, внимательно глядя на Берта. Я до сих пор люблю его. Эта мысль заставила ее похолодеть, тем более что в его серых глазах появилось какое-то странное выражение.
Патти поняла бы значение этого выражения, если бы могла в ту минуту видеть себя со стороны. Ее светлые и прямые в обычном состоянии волосы сейчас слегка закудрявились от влаги и красиво обрамляли лицо, на котором не осталось и следа макияжа. Светлая кожа Патти как будто побелела из-за отлива крови и казалась фарфоровой. И только полные губы остались яркими, составляя разительный контраст с цветом лица.
— Я был слишком зол на вас обоих, — тихо произнес Берт. — Да и как мне было не сердиться, ведь ты же прекрасно знала, что связываешься с женатым человеком!
Патти вновь услыхала в его голосе знакомое раздражение, и ей вдруг в один миг все опостылело. Она захотела остаться в одиночестве.
— Я не желаю об этом говорить!
— Ничего удивительного. Ты всегда отказывалась смотреть в лицо реальности. — Берт пожал плечами. — Тебе больше нравилось жить в воображаемом мире. Вероятно, ты убедила себя, что Марты просто не существует? Или жена Кевина вообще не волновала тебя?
— Почему ты выдвигаешь обвинения только в мой адрес? — вспылила вдруг Патти. — Насколько мне известно, в подобных делах участвуют двое...
— Да, — мрачно кивнул Берт. — Но мне казалось, что даже в восемнадцать лет у тебя должно было хватить сообразительности, чтобы понять, что Кевин отличается непростительной слабостью в некоторых вопросах.
— На моем месте с таким же успехом могла оказаться любая другая девушка, — заметила Патти более спокойным тоном, надеясь, что в этой фразе Берт различит скрытую мольбу забыть прошлое.
Но даже если он что-то и различил, это никак не проявилось внешне.
— Верно, но оказалась ты! Разве непонятно, что...
Берт замолчал на полуслове, потому что дверь спальни отворилась и вошла тетушка Джемма.
— Прости, что прерываю ваш разговор, Берти, но мне очень хочется узнать, что сказал доктор.
— Он говорит, что со мной все в порядке, — быстро сообщила Патти, прежде чем Берт успел что-либо произнести. — Так что сейчас, когда Берт вернулся, я могу спокойно отправиться домой.
— Ничего подобного, — безапелляционно возразил тот. — Ты должна остаться здесь до тех пор, пока сам врач не даст согласие на твой отъезд.
— Ох, Боже мой! — сокрушалась тетушка Джемма, вглядываясь в бледное лицо Патти. — Наверное, это я во всем виновата. Если бы я не попросила тебя приехать, ничего этого не случилось бы.
— Глупости! — возразил Берт. — Патти прекрасно знала о том, какие опасности таит в себе этот участок озера.
Он нежно обнял старушку за плечи, словно желая защитить от чувства воображаемой вины, и повел к двери. Патти с завистью наблюдала за этой картиной, чувствуя, что ее глаза наполняются слезами. Сегодня она была несчастна как никогда.
Уже у самого порога тетушка Джемма сказала Берту:
— Тебе незачем было спешить домой. Мы с Патти прекрасно управились бы с девочками сами. По-моему, гувернантке не следовало беспокоить тебя.
— Напротив, эта девушка показала себя очень ответственным человеком. Именно поэтому я и нанял ее присматривать за детьми. Не понимаю, зачем вы ее уволили?
Патти насторожилась. Вот как? Выходит, гувернантка отбыла отсюда не по собственной воле, а ее уволила тетушка? Странно, ведь изначальная версия развития событий звучала несколько по-иному.
Старушка что-то невнятно пробормотала в ответ, и следующим, что услышала Патти, были слова Берта:
— Ладно-ладно, не волнуйтесь. Мы обсудим это позже. Скажите лучше, вы не помните, где находится старая раскладушка моего отца?
Интересно, зачем Берту понадобилась раскладушка? — подумала Патти. Но сколько-нибудь вразумительного ответа на этот вопрос она не нашла. Впрочем, ее не очень это волновало. Она слишком устала, чтобы задумываться над подобными пустяками. С той поры как в Ферн-Бей появился Берт, ее эмоции пребывали в растревоженном состоянии. Патти чувствовала себя выжатой как лимон. Она ничего не могла с собой поделать, но Берт постоянно находился перед ее внутренним взором. Она словно наяву видела, как он улыбается, двигается, разговаривает... Кроме того, ее постоянно преследовал его запах — тонкий, волнующий и чрезвычайно эротичный.