Луна неподвижно глядела с высокого неба… Город, объятый дыханием ночи, заснул… Везде все замолкло… Казалось, что чудная летняя ночь царила повсюду и ничто не могло нарушить тишины, но эта волшебная ночь не в силах была успокоить смятенное сердце несчастного старшего брата… Он не шел, а бежал… Лицо у него все пылало огнем, от волненья сверкали глаза… Неотвязная, страшная мысль терзала его… «А что, если правда и я их застану… Нет, нет, лучше не думать об этом!» И он еще шагу прибавил… Уж близко то место, куда он бежал… Вот и лес… Старший брат изнемог и присел отдохнуть на огромной колоде, где так часто они отдыхали с прекрасною панной вдвоем, возвращаясь с свиданья, обнявшись любовно друг с другом… Месяц высоко поднялся над лесом и наполнил глухие и мертвые дебри огромного леса ярким сияньем своим; казалось, какое-то чудное море без меры в длину, в ширину залило своими волнами, вплоть до в темную высь уходивших курчавых макушек соснового леса, и дальше до самых покровов небесных, все эти угрюмые чащи толпившихся стройно деревьев… В лесу было тихо… Огромные сосны стояли, как стражи, следя, чтоб никто не посмел нарушить спокойствия леса… Старший брат неподвижно сидел на колоде, погруженный в тяжелые думы… Ни лесная прохлада, ни запах смолистый, приятный не могли благотворно на душу больную его повлиять… Вдруг послышался говор… «Неужели они!..» — подумал, очнувшись, он… А говор меж тем не стихал… «Я его не люблю, — говорила коварная панна, — он противный; ты моложе, красивей его… Я его презираю… Напрасно ко мне ты, мой милый, старшего брата ревнуешь… Я ненавижу его…» — «Отчего же, скажи, — младший брат говорил ей в ответ, — он печальный и злющий такой, хотя добрым, веселым он не был, поверь, никогда… Уж не ты ли его, как меня, моя милая панна, изводишь…?» Старший брат приподнялся с колоды и, взглянувши с тревогою в даль, он увидел луной озаренную панну и с нею идущего брата… «А, вот она, вот, лиходейка-змея», — шептал он… Бешенство им овладело, но он удержался… «Что ты, что ты, — промолвила панна в ответ, не видя близко стоящего старшего брата, — побойся ты Бога!» — и при этих словах она стала его целовать, обнимать… В глазах помутилось у старшего брата… В один миг подбежал он к безбожнице-панне и, не давши опомниться ей, выхватил нож из кармана и вонзил он ей в сердце его… Она закричала от боли, потом, закачавшись, упала на землю без признаков жизни… «Что ты сделал, злодей!» — закричал, уже пришедший в себя от испуга, брат младший… «Что я сделал!.. Молчи!.. Я убил лиходейку, которая нас загубила… Из-за нее из-за одной мы с тобою из братьев родных, любящих нежно друг друга, врагами вдруг стали… Позабыли про мать и про Бога… Чернили друг друга пред нею, злодейкой, забывши про клятвы, данные нами пред образом Спаса-Христа… Теперь нам с тобою вдвоем нет места на свете и я вызываю тебя на дуэль… Рапиры рассудят, кому из нас жить и кормить нашу несчастную мать… Согласен ли ты?!»… «Да, согласен», — мог только вымолвить тот… И братья дрались на дуэли в лесу на самом том месте, где панна убита была… И было судьбе так угодно, чтобы взаимно они убили друг друга… Весь Минск взволновался, услышав про эту ужасную драму… Толпами народ любопытный ходил на то место, где панна убита была, где братья дрались на дуэли… Но все забывается, все… И минчане скоро забыли про братьев, убивших друг друга, про панну, сгубившую их и себя… Один только лес одиноко шумит, вспоминая про драму, ужасную драму…
Александр Емельянов-Коханский
В АДУ
Скончался богатый и знатный вельможа, стяжавший себе состоянье, богатство не честным трудом, а страшным безбожным злодейством… Всю жизнь его совесть молчала и он притеснял без пощады и вдов, и сирот, и дряхлых беспомощных старцев… Холодное, черствое сердце его не смягчалось при виде страданий, слез и рыданий несчастных… Он позабыл и про Бога, веру в Него утеряв, и занят был мыслью одною: как можно нажить больше денег… А скупость меж тем день ото дня разрасталась и так, наконец, разрослась, что он, заподозрив жену и детей в расхищеньи сокровищ, прогнал и остался один, окруженный несметным богатством… Долго он жил, притесняя несчастных и сирых… Много пролито им было, безбожником, слез ни в чем не повинных людей… Много загублено жизней… А все для того, чтоб оставить богатства свои после смерти, которые как ему, так и другим, кроме мучений, не дали совсем ничего и дать не могли…
После смерти вельможи, грешное, бренное тело его провалилось сквозь землю, так как сырая земля не в силах была выдержать все прегрешенья, злодейства, свершенные зверем в лице человека; и только в том месте, где он провалился, осталась большая дыра… Узнавши о смерти безбожника-мужа, жена возвратилась домой, но мертвого тела его нигде не нашла и, увидев дыру, в которой исчез без возврата труп богача, порешила, что муж провалился сквозь землю и прямо попал в ад кромешный… Она пожелала узнать, что делает муж ее грешный в аду… Взломала его сундуки и, чашку большую наполнив деньгами, пошла по селенью искать человека, чтобы ту чашку с деньгами ему подарить, если он согласится спуститься в дыру ту и мужа ее повидать… Долго пришлось ей ходить: никто не хотел помочь ее горю… Она потеряла надежду узнать что-нибудь про безбожника мужа… Как вдруг к ней приходит один мужичок, по прозванию Яночка-Добрый… Он был несчастный и бедный, но с мягким, отзывчивым сердцем и, ради спасенья семьи от смерти голодной, согласился пожертвовать даже собою… Взял у вдовы богача чашку с деньгами и отдал ее своим деткам с женою, а сам, захватив с собою одну только скрипку, спустился в большую дыру ту на крепких и толстых ремнях, сшивавшихся целых полгода в длину батраками… В аду Яночка наш увидал большой и красивый дворец и задумал присесть на крылечке его отдохнуть. Не успел он войти на крылечко, как вдали он заметил панов, едущих быстро на черных конях прямо к крыльцу… Паны погоняли и били так сильно железными прутьями бедных коней, что кровь с них лилася ручьями… Подъехав к дворцу, все паны соскочили с коней и стали одежды поспешно снимать и в покои дворца проходить… Увидевши их без одежд, Яночка наш испугался, потому что пред ним не паны уже были, а рогатые страшные черти… «Не бойся! — промолвил один из коней, когда все сокрылися черти во дворец, — я знаю тебя и знаю, что послан сюда ты вдовой богача, чтоб узнать, что делает здесь ее муж-беззаконник… Так слушай со вниманьем и верь мне, что я тот богач, чья участь тебя занимает!.. Я обратился в коня за злодейство, за скупость и осужден целую вечность возить беспрестанно панов своих, страшных чертей… А как меня мучают черти, терзают!.. Смотри, как изранено тело мое!.. Ох, тяжко мне, Яночка, тяжко!..» Не успел свои речи покончить богач, обращенный в коня, как Яночку черти позвали к себе во дворец и велели на скрипке играть…
Яночка начал играть и так ловко, что черти пришли в восхищенье и бешено стали плясать… Но в самом разгаре их пляски, Яночка взял да разбил свою скрипку… Черти тогда посадили его на горбатого, старого черта и послали на землю покупать новую чудную скрипку… Яночка, снова явившись на землю, прогнал от себя горбатого черта и зажил тихо, счастливо на деньги, заслуженные им у вдовы богача… Вдова же, узнавши, как муж ее тяжко страдает в аду, все деньги, нажитые им, раздала беднякам из боязни, чтоб участь такая ее не постигла б, какая постигла безбожника-мужа…
Александр Емельянов-Коханский
НОЧЬ ПОД ИВАНА КУПАЛА
Темной, беззвездною ночью шел мужичок-белорус лесом сосновым, дремучим… Шел он в родное селенье веселый, довольный вполне крестьянскою долей суровой… В руках своих крепких, привычных к труду, он нес малым деткам гостинцы и новое платье жене… И сердце его трепетало, когда он старался представить счастливые, милые лица хозяйки своей и детей… Его не смущало, что лесом он в час нехороший идет… О кровной семье помышляя, совсем позабыл он, что ночь, дивная ночь под Ивана Купала спустилась на землю, что папортник чудный сейчас зацветет… Уж леса осталось немного… Селение было вблизи… Крестьянин прибавил наш шагу… Как вдруг налетел, закружился злой вихрь; пробудилися сосны и жалобно стали шуметь; вся нечисть лесная полезла к тропинке, где шел мужичек… И он, увидавши чудовищ, от страха упал на волшебный, расцветший в мгновенье, цветок, руками к нему прикоснувшись… Злой смех раскатился по лесу… Чудовища вмиг все исчезли… Старая ведьма, сверкая глазами и стукая грозно клюкою, к нему подошла, зашипевши подобно гадюке-змее… «Смотри, — указала рукою она на большую сосну, — под нею несметны богатства, зарытые рыцарем смелым в былые годины могущества Польши великой… Так если ты хочешь иметь их, в дорогу, как прежде, ступай, но помни мое приказанье: не бей и не мучай животных своих — я их одарила умом и внятною речью людскою… Они тебе будут глаза открывать, благие советы подчас подавать…»