— Женщина! — Он коснулся кнопки на панели, подошел ко мне и, уперев руки в бедра, стал разглядывать меня сверху донизу с таким наглым высокомерием, что я разозлилась.
— Женщина! — повторил он. Он глянул на пленника и опять на меня, но уже не удивленно, а задумчиво. — Не такая, как та… — Он махнул рукой по направлению к другому краю помоста. Я не могла повернуть голову, так что видела только край плаща. Это был плащ Айлии. Она не шевелилась, и я подумала, что ее держит та же сила, что теперь держала меня.
— Итак? — обратился он к пленнику. — Ты, значит, хотел воспользоваться ею? Однако ты не пытался сделать это с другой. Какая же разница между ними?
Человек в кристалле даже не взглянул на него, но я чувствовала глубокую ненависть, волной хлынувшую из его тюрьмы. Ненависть эта замораживала, а не жгла. Такую ненависть я иногда чувствовала у своих братьев, но она не была все же такой неистовой. Его захватчик обошел вокруг меня. Я не могла повернуть голову, чтобы видеть его, но хорошо знала, что он не может сразу заметить Власть, как заметил ее пленник, поскольку сам лишен этого дара. Эта мысль дала мне искру уверенности, хотя, видя пленника, я мало на что могла надеяться. Как он признал во мне ведьму, так и я признала в нем больше, чем колдуна, — мага, каких больше не существовало в Эскоре и никогда не было в Эсткарпе, где Мудрые Женщины тщательно контролировали все знания, оставшиеся как раз от таких безрассудных искателей запретного.
— Женщина, — повторил чужак в третий раз, — ты на нее рассчитывал. Похоже, она нечто большее, чем кажется, хоть она грязная и чумазая. Если она окажется хоть чуточку родней тебе, мой недруг, то сегодня поистине ночь удачи, и счастье улыбнулось мне! — Он кивнул стражникам, и те окружили меня, хотя и не подошли вплотную. Видимо, существовал какой-то барьер.
— А теперь мы поместим тебя в безопасное место, девушка, пока не настанет время заняться решением твоей загадки.
Стражники теснили меня по ступеням, пока я не оказалась на противоположном от входа конце комнаты, позади пленника в кристалле, так что мы больше не видели друг друга. Затем стражники остановились, из пола поднялись четыре хрустальных бруса, каждый толщиной в мое запястье. Они поднялись выше моей головы и запылали. Сила, удерживавшая меня, исчезла, но, протянув руку, я убедилась, что между брусьями существует невидимая сила-стена, и я заперта внутри этих стен. Это походило на комнату, где можно было сесть. Я села и огляделась, стараясь узнать все, что можно, об этом месте, хотя пока не знала, зачем мне это. Теперь я видела Айлию. Она лежала — спала или была без сознания на второй ступеньке помоста.
Голова ее была повернута в другую сторону, но я видела, как поднимается и опускается ее грудь. Значит, жива. Мне тоже очень хотелось спать. Как только я села, все напряжение и усталость долгих часов, проведенных в этом мире, навалились на меня, как мягкое покрывало, и оставалось только расслабить мозг и тело. Но сначала я сосредоточилась и поставила некую стражу, которая предупредит меня при новых попытках того, кто стоял в столбе, давать команды. Сделав это, я опустила голову на колени. В ладонях я незаметно держала жезл, взятый в Эскоре. Если жезл принадлежал человеку в кристалле, он мог увидеть его, когда я пришла, и пожелать его отобрать. Но как он доберется до жезла через свои прозрачные стены? Этот человек представлял для нашего захватчика явную ценность. Вполне возможно, что и я тоже. Эту мысль я поспешила отогнать, потому что сейчас мне надо поспать, чтобы при необходимости иметь ясный ум.
Глава 12
Я спала и видела сон. Это был не второй штурм моей воли, не грубый приказ к повиновению: рука скользнула в мою руку и повела меня в укромное место, где можно было вести мысленную беседу, не опасаясь быть подслушанными. Это место было не в нашем мире, и я была здесь с пленником кристалла. Он каким-то образом казался моложе, более уязвимым, но был полностью погружен в свою ненависть и в необходимость сжечь свои оковы и вернуться в мир, дабы удовлетворить жажду мести. Я уже знала, что он маг и настолько же выше Мудрых Женщин Эсткарпа, насколько я была выше Айлии по шкале Власти. Теперь я узнала его имя — разумеется, не настоящее, которое древний закон запрещает называть, — Хиларион. Когда-то он сотворил Ворота, потому что его исследовательский ум толкал его к новым знаниям, и, открыв их, он пошел посмотреть, что находится за ними. Он пошел, самоуверенный, гордый своей силой — слишком самоуверенный, поскольку за долгие годы своего превосходства в своей сфере он отвык от осторожности. Таким образом, он был захвачен в паутину, сотканную не его наукой — та не задержала бы его ни на секунду, — а рожденную машиной или каким-то другим видом Власти, которого он не понимал. Власть эта была сильна и сделала его частью себя, как те полулюди в городе башен были сплавом машин и плоти. Между башнями и подземельем шла давняя война. Похоже, теперешние обитатели башен не делали открытых нападений на подземелье, но серые люди по приказу своего хозяина совершали набеги на города и приносили оттуда нужные припасы. Эта жизнь набегов и сражений длилась несчетные годы задолго до захвата Хилариона, а он тут очень давно. Это я хорошо знала, потому что дни магов Эскора давно прошли, может быть, тысячу лет назад. Машины здесь были установлены тысячелетие назад в связи с великой войной и продолжали функционировать, хотя мир на поверхности был полностью уничтожен, остались только башни. Когда пришел Хиларион, они с его пленением обрели новую жизнь от его Власти, так как он в какой-то мере управлял ими, хотя взамен сам был под контролем Зандора, который всегда был здешним хозяином. Услышав это, я усомнилась, что человек может существовать так долго.
— Но ведь он не настоящий человек, — сказал Хиларион. — Возможно, когда-то он и был им, но научился выращивать тела в цистерне и поселяться в них, когда старое тело изнашивалось. А машины сплели вокруг него такую защиту, что я не мог добраться до него никаким импульсом. Теперь он скоро узнает, что ты одной природы со мной, и запрет тебя тоже, чтобы добавить силу его машинам.
— Нет!
— Я тоже говорил «нет», однако не смог устоять против его «да». Но вместе с тобой мы сможем. Мне нужно только освободиться из кристалла, который нейтрализует все, что я посылаю против Зандора, и тогда посмотрим, кто сильнее — человек или машина. Теперь я знаю эти машины, все их стрессы и изношенность, знаю, как их атаковать. Освободи меня, колдунья, дай мне свою силу, и мы оба добьемся свободы. Если ты откажешь мне в помощи, то будешь заключена, как и я, на вечные времена.
— Но я уже заключена, — осторожно заметила я. Аргументы Хилариона были хорошо обоснованы, но я не забыла, что он сначала захотел сделать из меня не союзника, а только орудие. Он моментально прочел это и сказал:
— Подобный плен делает человека нетерпеливым, и если этот человек видит перед собой ключ от своей тюрьмы и вроде бы легко может взять его, разве он не протянет руку, чтобы схватить этот ключ? Ты принесла сюда мою вещь. В моих руках она будет ценнее всякой стали или разбрасывающей огонь трубки, какими пользуется этот народ.
— Жезл?
— Да. Это мой жезл, и я уже не надеялся увидеть его снова. Тебе он ни к чему, а мне он даст Силу.
— А как ты его возьмешь? Я не думаю, что твой столб легко сломать.