— Фальтьяр с южных гор,— Корис узнал их предводителя. Он снял с головы шлем, чтобы открыть лицо.— Я Корис из Эсткарпа, со мной гвардеец Саймон.
— И еще женщина! — ответ был холоден, и сокол на насесте Фальтьяра захлопал крыльями и закричал.
— Леди Эсткарпа, которую я обещал благополучно доставить до границы,— поправил Корис таким же холодным и резким голосом.— Мы не просим у вас убежища, но несем известие, которое должен услышать Повелитель Крыльев.
— Вы можете пройти через горы, гвардеец Эсткарпа. А новости можете передать мне: до восхода луны я перескажу их Повелителю Крыльев. Но вы говорили о зле теперешнем и о большем зле, которое последует. Неужели Карстен послал на нас своих солдат?
— Карстен трижды протрубил в рог. Все представители старой расы бегут, спасая свою жизнь. Но есть кое-что еще. Саймон, покажи ему поддельного сокола.
Саймону не хотелось этого делать. Лучше бы раньте самому как следует рассмотреть птицу. Но пришлось подчиниться. Горец осмотрел разбитую птицу, погладил крылья, дотронулся до открытого глаза, оттянул кожу, чтобы взглянуть на металлические детали.
— Она летала? — спросил он наконец, как будто не мог поверить собственным глазам.
— Летала, как ваши птицы, и следила за нами, совсем как ваши соколы.
Фальтьяр ласково провел по голове собственного сокола, как бы желая убедиться, что это. живое существо, а не подделка.
— Действительно, большое зло. Вы должны сами говорить с Повелителем Крыльев! — он, очевидно, разрывался между древними обычаями своего народа и необходимостью немедленных действий.— Если бы не женщина, леди,— с усилием поправил он себя,— но она не может входить в Орлиное Гнездо.
— Я останусь с Брайантом,— заговорила колдунья,— а вы поезжайте в Орлиное Гнездо, капитан. Но говорю вам, птичий человек: близок день, когда нам придется отбросить многие обычаи, как в Эсткарпе, так и в горах. Лучше жить и сражаться, чем быть связанными цепями предрассудков и умереть! Над вашими землями нависла небывалая угроза. И все люди доброй воли должны быть заодно.
Фальтьяр не смотрел на нее и не ответил. Но отдал салют с видом большой уступки... Затем сокол его с криком взлетел в воздух, а Фальтьяр заговорил, обращаясь к Корису:
— Лагерь будет устроен в безопасном месте. Поехали!
В воздух вздымался столб дыма, время от времени разрываемый вспышками огня. Саймон поднялся в стременах, оглядываясь на разбитое Карстенское войско — еще одна победа его небольшого, но хорошо обученного и снаряженного отряда. Долго ли будет им везти, никто не мог сказать. Но пока им везло, и они нападали, давая возможность спастись темноволосым людям со строгими чертами лица, которые приходили семьями, отрядами и в одиночку. Вортигин проделал хорошую работу. Древняя раса, вернее, то, что от нее осталось, через открытые фальконерами границы уходила в Эсткарп. Люди, не обремененные семьями, горящие желанием снова встретиться с силами Карстена, оставались в горах и пополняли отряды Кориса и Саймона, а потом одного Саймона, потому что капитан гвардии был отозван на север, в Эсткарп. Это была партизанская война, которую так хорошо изучил Саймон в другое время и в другом мире, вдвойне эффективная, так как его люди знали местность, а солдаты Карстена — нет. Саймон обнаружил, что эти молчаливые люди, что ехали теперь за ним, составляли странное единство не только с землей, но и со зверями и птицами... Возможно, звери не подчинялись им, как тренированные соколы фальконзров, но Саймон заметил странную закономерность: стада оленей затаптывали следы лошадей, вороны выдавали карстеновские засады. Теперь перед каждым действием Саймон выслушивал своих сержантов и принимал во внимание их советы. Древняя раса не была рождена для войн, хотя прекрасно владела оружием. Для ее людей это была тяжелая обязанность, которую нужно выполнить, чтобы потом побыстрее забыть. Они убивали с отвращением и не были способны на жестокость. А ведь с захваченными в плен Карстен расправлялся очень жестоко. Однажды, когда Саймон отвел взгляд от кровавой сцены, его поразило замечание помощника, молодого человека с печальным лицом.