— Мы с Ренстоном, человеком древней расы, бежали в сторону границы. Солдаты выследили нас. Их было очень много. Троих мы убили. Остальные набросились на нас и стали связывать. Когда один из них связывал Ренстона, другой сказал, что это бесполезно, покупатели не берут людей древней расы. Тот начал убеждать, что Ренстон так же молод и силен, как и мы, и его можно продать. Но солдат герцога заявил, что старую расу можно сломать, но не согнуть, и пронзил Ренстона его собственным мечом.
— Сломать, но не согнуть,— повторил Саймон.
— Древняя раса в родстве с эсткарпцами,— добавил дворянин.— Эти дьяволы из Горма не могут справиться с нею так легко, как с другими.
— Но почему Ивьян так обрушился на них? — спросил кто-то из темноты.— Они нам не мешали. А те, кто подружился с ними, говорят, что они добрые и простые, несмотря на древние знания и странные обычаи. Неужели Ивьян действует по чьей-то указке? Может ли быть так, братья по несчастью, что присутствие древней расы среди нас мешало проникновению Горма, ставило преграду на пути зла?
Это было близко и собственным мыслям Саймона. Саймон продолжал бы разговор, но услышал шипение. Он знал, что это могло быть. Когда-то это уже с ним случалось. Появилась новая опасность, а когда Саймон ее обнаружил, было уже слишком поздно: в трюм пускали газ. Люди кашляли, пытались вдохнуть побольше воздуха и затихали. Только одна мысль держалась в голове Саймона: враг не пошел бы на все это, если бы хотел только убить их. Поэтому Саймон один среди всех не сопротивлялся газу, он медленно вдыхал, вспоминая кресло дантиста в своем мире.
...Бормотание ...бормотание ...бормотание... Слова, которые не были словами, только путаницей звуков. Они произносились высоким голосом и содержали в себе непреодолимый приказ.
Саймон не шевелился. Возвращалось сознание, инстинкт самосохранения удерживал его в неподвижности. Бормотание... бормотание... бормотание... Боль в голове стала еще тупее. Саймон был уверен, что он уже не на корабле. То, на чем он лежит, не дрожит, не движется... Он раздет, а в помещении холодно. Тот, что говорил, отошел, бормотание осталось без ответа. Но Саймон продолжал лежать неподвижно. Он дважды досчитал до ста и не услыхал за это время ни звука. Саймон приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Мало-помалу поле его зрения, хотя и ограниченное, прояснилось. То, что он видел, было так же непонятно, как и странный корабль. Он не бывал в химических лабораториях, но, несомненно, ряды пробирок, бутылочек и мензурок на полках прямо перед ним можно было встретить только в лаборатории. Сон ли это? И с какой целью его перенесли сюда? Дюйм за дюймом Саймон изучал то, что мог рассмотреть. Он явно лежал не на уровне пола. Поверхность под ним была достаточно твердой — видимо, он на столе. Он медленно начал поворачивать голову, убежденный, что необходима осторожность. Вот он увидел стену. Голая, серая, с линией в одном месте. Линия эта могла быть частью косяка двери. Это одна сторона комнаты. Теперь другая. Снова он повернул голову и обнаружил новые чудеса. Еще пять человек, обнаженных, как и он сам, лежали на столах. Все пять были либо мертвы, либо без сознания: сам он был склонен считать, что верно второе.
Но был здесь еще кто-то. Высокий худой человек наклонился над первым лежащим. Он был одет в серое одеяние, стянутое на талии поясом. Шапка из такого же серого материала закрывала голову. Саймон не мог разглядеть человека, занятого какой-то работой. Передвижной столик со множеством бутылочек и изогнутых трубок был придвинут к тому, над которым он склонился. Иглы от этих трубок были введены в вены, круглая металлическая шапка надета на голову. Саймон понял, что видит смерть человека. Не смерть души, а такую смерть, которая превращает тело в существо, подобное тем, что он видел по дороге в Салкаркип. И его ждет такая же судьба! Он медленно шевельнул рукой и ногой, проверяя их послушность. Ему повезло, он был последним в ряду. Теперь он полностью владел своими мышцами. Серая фигура кончила работу над первым человеком. Новый передвижной столик придвинулся ко второму. Саймон сел. Несколько мгновений голова его кружилась, и он ухватился за край стола, на котором лежал, радуясь, что стол не скрипнул и не сдвинулся. Работа на другом конце комнаты выполнялась сложная и полностью поглощала внимание работающего. Саймон перенес ноги на пол и встал. Он взглянул на своего соседа, надеясь, что тот тоже приходит в себя. Но юноша — это был совсем молодой человек — лежал неподвижно с закрытыми глазами, грудь его поднималась и опускалась с необычно долгими интервалами. Саймон сделал шаг от стола к полкам. А вдруг там есть какое-нибудь оружие. Побег отсюда, если, конечно, дверь не заперта, возможен, но вначале нужно осмотреться. К тому же не хотелось оставлять пятерых на смерть — на то, что хуже смерти. Он выбрал себе оружие — бутылку, наполненную какой-то желтоватой жидкостью. Она казалась стеклянной, но была слишком тяжела. Тонкое горлышко позволяло удобно ухватиться, и Саймон легко двинулся туда, где работал лаборант. Ноги его передвигались бесшумно, он подошел сзади к ничего не подозревающему работнику. Бутылка поднялась. Саймон вложил в удар всю силу своего гнева. Серая фигура беззвучно упала, потащив за собой проволочную металлическую шапку, которая предназначалась для очередного пленника. Саймон схватил упавшего за горло, и увидел разбитый затылок. Он приподнял тело и втащил его в проход между столами, заглядывая в лицо, чтобы, наконец, увидеть его — лицо колдера.