— Корис.
Саймон решил, что это скорее всего, его имя. Он ткнул пальцем себе в грудь.
— Трегарт. Саймон Трегарт,— и подождал, пока она назовет себя.
Но она лишь повторила его слова, как бы запоминая:
— Трегарт, Саймон Трегарт.
Тогда Саймон решил спросить ее прямо:
— Кто ты? — он указал пальцем на нее.
Воин Корис потянулся за оружием, а женщина нахмурилась, лицо ее приобрело холодное выражение. Саймон понял, что допустил оплошность.
— Прошу прощения,— он развел руками, надеясь, что она воспримет его жест как извинение. Значит его вопрос каким-то образом оскорбил ее. Но он сделал это неумышленно. И женщина, должно быть, поняла это, потому что принялась объяснять что-то молодому воину. Впрочем, тот и после не стал относиться к Саймону дружелюбно. Корис с почтением, не соответствующим разорванной одежде женщины, посадил ее за собой на спину большой черной лошади. Саймон ехал с другим воином, держась руками за пояс всадника.
Спустя некоторое время Саймон неподвижно лежал в постели и невидящими глазами смотрел на резной деревянный потолок. Со стороны казалось, что он спит. Но давняя привычка мгновенно переходить от сна к бодрствованию не исчезла у него и в новом мире. Сейчас он напряженно перебирал в памяти все, что с ним случилось, стараясь понять, что это за мир, в который он попал и как здесь жить ему дальше. Эсткарп оказался не только речной долиной. Это были мощные крепости, расположенные вдоль дороги, которая была границей. В этих крепостях они меняли лошадей, ели и снова скакали, подгоняемые необходимостью, которой Саймон не понимал. Наконец они оказались в городе круглых башен, серо-зеленых, как почва, на которой они стояли. В этом окруженном стеной городе жила раса людей с гордой походкой, темными глазами и волосами, такими же черными, как у Саймона. В этой расе чувствовалась глубокая древность. Когда они прибыли в город, Саймон устал, у него болели мышцы, но он с интересом смотрел вокруг. И всюду он чувствовал давний возраст земли, глубокую древность башен и стен. Башни и стены города могли быть частью гор этого мира. Саймон бывал в старых городах Европы, видел дороги, по которым проходили еще легионеры Рима. Однако здесь мир был гораздо древнее, и Саймон пытался определить век, в который он попал. Его поселили в центральной части башни — массивном каменном сооружении, в котором были и торжественность храма и безопасность крепости. Саймон с трудом мог вспомнить, как приземистый офицер — Корис — привел его в эту комнату и указал на постель. А затем — в памяти больше не было ничего.
Или было что-то еще? Саймон сдвинул брови. Корис, комната, постель. Теперь, когда он глядел на резные узоры над головой, они казались ему странно знакомыми, как будто вырезанные там символы имели какое-то значение, когда-то известное ему. Эсткарп — и древняя страна, и город, и образ жизни. Саймон напрягся. Откуда он это знает? Однако это правда, такая же реальность, как кровать, на которой отдыхало его измученное тело, как резьба над кроватью. Женщина, на которую шла охота, принадлежала к расе Эсткарпа, в то время как мертвый охотник к иному, враждебному племени. Воины в крепостях все были высокими, смуглыми, гордыми и отчужденными. И лишь Корис, с его изуродованным телом, отличался от людей, которыми он командовал. Приказы Кориса исполнялись, только женщина, ехавшая за ним, обладала, по-видимому, большей властью.