— А что с Амн-назиром? Не боишься, что он расскажет кому-нибудь о нашей маленькой договоренности? — спросил он.
Ламашиззар нарочито тяжело вздохнул и ответил:
— К сожалению, царь Зандри пострадал, когда мы покидали сегодня пирамиду. Боюсь, я случайно задел одну из ловушек Нагаша, несмотря на отметки мелом, оставленные ливарскими учеными. Как это ни ужасно, но Амн-назир шел как раз за мной. Отравленные стрелы не попали в меня, но одна из них вонзилась ему в руку. Он умер еще до того, как мы смогли вытащить его из пирамиды.
Визирь ухмыльнулся еще шире. Отлично. Значит, об этом можно не беспокоиться. Когда Ламашиззар и его люди умрут, он просто заберет книги Нагаша и исчезнет в пустыне.
— Какое незаурядное вероломство, — одобрительно произнес Архан. — Полагаю, мне можно и не удивляться.
Быстрый, как змея, бессмертный повернулся и прыгнул к первому ламийцу. Тот едва успел вскрикнуть, как визирь схватил его за плечо, резко развернул, перерезал горло кинжалом и метнулся к Ламашиззару.
Но тут мелькнула оранжевая вспышка и раздался грохот. Что-то сильно ударило Архана в грудь, прямо над сердцем.
Бессмертный пошатнулся и взглянул на ламийского царя. Тот держал в вытянутой руке миниатюрный драконий посох. Из бронзовых челюстей курился дымок.
Взгляд Архана упал на черную дыру в груди, а глаза его уже заволакивало тьмой. Он попытался что-то сказать, но не смог. Бессмертный медленно опустился на пол.
Ламийский царь подошел к телу Архана и внимательно всмотрелся в его лицо.
— Заберите чудовище и столько книг, сколько сможете унести, — стальным голосом приказал он своим слугам. — Завтра утром я хочу отправиться в Ламию.
Ламашиззар наклонился и вытащил книги из мешка Архана. Пока его слуги грабили библиотеку некроманта, он открыл первый из тайных томов Нагаша и погрузился в чтение.
В сотнях миль к северо-востоку от Кхемри, там, где Равнины Изобилия сменяются ломаным предгорьем Хрупких Пиков, кипящий рой саранчи из последних сил стремился на восток, оставляя за собой хвост из дымящихся оболочек. С сердитым стрекочущим жужжанием последние насекомые упали на землю и лопнули с отвратительным хитиновым треском. Во все стороны брызнула кипящая жидкость. Окутанная испарениями тысяч погибших насекомых, из середины умирающей массы поднялась человеческая фигура, спотыкаясь, сделала несколько мучительных шагов в сторону и рухнула на колени.
Он не знал, как именно оказался на этой ничейной пустой земле. На краю сознания, как призраки, мелькали воспоминания, мучая и исчезая сразу, как только он пытался ухватиться за них.
Боль пронзила его, как раскаленный нож. Левая рука была крепко прижата к груди. В предплечье виднелась рваная дыра, там была раздроблена кость, и мышцы невольно сжались. Еще две дыры были в груди, одна справа от ключицы, а вторая на ладонь выше пупка. Из ран вытекала желчь и еще какие-то вонючие жидкости. Видимо, раны загноились.
Лицо пылало от жара. Он поднял здоровую руку и прижал ее ко лбу, где обнаружил еще одну страшную рану. В черепе была пробита дыра, рядом с виском. Острые края вонзались ему в пальцы, как иглы. От прикосновения в голове застучало, ее снова окатила жаркая волна боли.
Было сражение. В голове раздавались звуки битвы: лязганье бронзы, сухой стук костей… мертвецы наступают на врага… армия, его армия идет прямо в стену оранжевого огня и взрывается, разлетаясь на части. Он ощущает несколько невидимых ударов, один за другим, и падает во тьму.
Он помнит руки, они его тянут сквозь тьму… лязг, шум, вопли сражения… Когда свет все-таки вернулся, он был серым и неясным. Над ним мелькали темные фигуры, он слышал резкий шепот, пару раз перешедший в злобные крики.
«Посмотрите на него! Плоть не восстанавливается, несмотря на всю кровь, что мы ему даем! Что это за колдовство такое? Давайте отнесем его в пирамиду. В ней достаточно могущества, чтобы исцелить его».
«Убейте его! Сами воспользуемся его кровью! Если мы не разбежимся, восточные цари убьют нас всех!»
«Трус! Иди и будь проклят! Когда владыка исцелится, посмотрим, как ты будешь мучиться!»
Спор продолжался, но он не мог больше выдержать и проклял голоса словами силы. Они разлетелись, как испуганные птицы.
Позже, много позже, его перенесли в прохладную пульсирующую тьму. Сила, мягкая и чувственная, ласкала его кожу и проникала в раны. Голоса вернулись, они умоляли: «Воззови к пирамиде, хозяин. Исцелись. Враг все ближе!»