Буду честен — в те недалекие времена я всерьез испугался, что моей компании наступит конец. Слишком многим я отдавил ноги и слишком Теодора была сильна, как в политическом, так и юридическом противостоянии. Так что пришлось открывать кубышку и вкладываться в своего кондидата. Ей оказалась Уильма Вилсон, представительница демократок, которая за возможность залезть в мой карман с легкостью пообещала, что не будет возобновлять процесс простив моей фирмы. Свое слово она сдержала, но я прекрасно понимал что-то нужно менять, иначе рискую настроить против себя все правительство США.
Так что пришлось идти на переговоры с правительством, которые, из-за разобщенности парламента и партийной войны, развернувшейся после конца Первой мировой войны, наоборот принесли мне больше прибыли, чем убытков. Главной причиной, почему «Хекматьяр и товарищи», в 1930 году реорганизованная в холдинг «Abstergo Industries», смогла сохранить свои позиции стал договор о моем полном невмешательство в банковскую и брокерскую сферу, которая в эти года по прибыльности не уступала Ай-Ти в 21 веке. По договору я и мой капитал, не прямо, не косвенно, не участвовал в создании десятков больших и мелких банков, как это делали Ротшильды и Морганы, и не влезал в такую вонючую и гадкую клоаку, как мировая биржа, где за мгновение из воздуха могли создать миллионы и также мгновенно их потерять. По договоренности у Abstergo был лишь свой небольшой частный банк, работавший только с сотрудниками компании и не стремившегося вылезать за пределы внутреннего пользования.
Второй причиной стало президентство Эмилии Гардинг, которая сформировала свой кабинет министров из видных финансистов, миллионеров и сведущих в экономике людей, среди советников которых был и я. Из-за этого с 1921 по 1932 год пост министра финансов США занимала мультимиллиордерша Моника Меллон, по своей натуре бывшая ОЧЕНЬ большой любительницей денег и не гнушавшаяся закрывать глаза на некоторые этичные моменты ради прибыли. Именно благодаря ей процент моего влияния на экономику США и остального мира не только не упал, а наоборот продолжал расти. Ведь Меллон, хоть и знала о билле, благодаря которому налог для моей компании всегда должен быть на 2% меньше, чем у остальных, но не обращала на это внимание, стремясь улучшить положение таких же как она толстосумов. Так всего за 10 лет Моника снизила налог для крупных компаний с 60% до 20% и полностью уничтожила систему антимонопольных законов, так усредно создаваемую Рузвельт и отчасти поддерживаемых Вилсон, дав сильнейшего пинка для развития мегакорпораций в США.
Третий причиной стало окончательное создание так называемой замкнутого бизнеса, когда одна компания котролировала двух китов бизнеса — производство, логистику и продажу. Тоже самое хотела сделать Джейн, но натолкнулась на слишком сильного конкурента в моем лице, пыталась осуществить это в других областях с переменным успехом. К сожалению, после распада Standard Oil все ее усилия пошли в утиль, в то время как у меня получилось сохранить свое детище, что старое кошелка, дожившая аж до 1927 года и пережившая всех своих сестер по браку, мужа и даже некоторых детей, часто мне припоминала.
Как говорили некоторые желтые газетенки, которые массово нанимали конкуренты, Хекматьяры, в моем лице, создали на нынешний момент «государство в государстве», где компания сама добывала сырье, сама его обрабатывала, сама производила товары, сама их доставляла и сама их производила. Крепкая самодостаточная система, на создание которой ушло почти двести лет. Целый конгломерат компаний, объединённых под моей рукой, занимающиеся всем, начиная от производства зубочисток, заканчивая разработкой и внедрения последних новинок фармакологии, на которую в основном и делался упор. Это прекрасно защищало компанию от многочисленных кризисов, которые раз в 5 лет стабильно происходили в Америке, и давало возможность не так сильно зависеть от «настроения» государства.
Так что произошедший десять лет назад переход компании в руки Виктора Хекматьяра, ставшего моим последним и заключительным альтер-эго, хоть и вызвал эффект разорвавшейся бомбы не только в Америке, но и во всем мире, но не стал большой проблемой. Да были те, кто хотел это оспорить произошедшее, были те, кто кричал что мужчина не может руководить такой большой фирмой, были даже компании, которые разорвали контракты с моим холдингом из-за этого. Все же даже капиталисты до мозга костей могли быть подвержены суеверию, что мужчина занимающийся женским делом подобен обезьяне с гранатой — опасен и непредсказуем. Но, слава Системе, ничего критичного не случилось.