— Кто-то из них даже смеялся твоим шуткам?
— Ты ставишь под сомнение мой профессионализм?
— Только не начинай шутить, ладно?
— Боюсь, что все мои шутки устарели, — сказал Ринальдо. — Политическая ситуация в стране поменялась слишком быстро.
— А ты шутил только о политике?
— Вряд ли тебя позабавят истории о пастушках и свинопасах.
— Говорят, что можно смешно рассказать любую историю.
— И кто же это так говорит?
— Люди.
— Люди часто болтают всякую ерунду.
— Тоже верно.
— И вообще, у меня нет настроения рассказывать смешные истории, — сказал Ринальдо. — Моя задница вопиет о пощаде.
— Сейчас полдень, — сказал Ланс. — Если нам не соврали те крестьяне, которых мы встретили утром, часа через три мы будем на месте.
— Я бы не стал верить крестьянам, — сказал Ринальдо. — Как можно доверять людям, которые всю жизнь копаются в земле?
— У шутов есть свои привилегии, — сказал Ланс. — Но тебе стоит помнить, что неприкосновенность со стороны объектов твоих шуток кончается за пределами пиршественной залы, и в реальной жизни тебе стоит быть сдержаннее. Если тебя услышат те же крестьяне, они могут не оценить твоего юмора, а физические параметры у тебя совсем не такие, с которыми хорошо драться или убегать.
— Я карлик, а не идиот, — сказал Ринальдо. — Я бы не стал так шутить при крестьянах. Все знают, что с чувством юмора у них еще хуже, чем у чародеев.
— Чуть что, хватаются за топоры и вилы?
— И еще за эти страхолюдные молотилки, — сказал Ринальдо. — Тебе не кажется подозрительным, что практически любой инструмент, предназначенный для крестьянского труда, с легкостью превращается в смертельное оружие?
— Нет.
— Но ведь это на самом деле подозрительно, — сказал Ринальдо. — Вот если взять рыцаря — человека с мечом. Понятно, для чего ему меч, понятно, что от такого человека стоит держаться подальше. А крестьянин? Как понять, что у него на уме? Сегодня он этой штуковиной зерно обрабатывает, а завтра ей же тебе голову и проломит.
— А ты не провоцируй, — посоветовал Ланс.
— Да как понять, что именно его спровоцировать может? Не то сказал, не так посмотрел, не о том промолчал…
— Я вижу, ты не очень часто выезжал из замка.
— Разве что в город, — согласился Ринальдо. — Люди должны жить в городах. Или хотя бы в замках.
— И вокруг обязательно должны быть высокие стены?
— А как еще понять, что ты в безопасности? Если стен нет?
— Алому Ястребу стены не помогли.
— Это потому что на каждого Алого Ястреба всегда найдется свой сэр Ланселот, — сказал Ринальдо. — Но я-то человек маленький во всех смыслах, вряд ли кто-то будет охотиться за мной персонально. От всех же других опасностей высокие стены спасают лучше, чем… чем вообще никаких стен. Кстати, если бы ты не сбросил с башни моего господина, еще не факт, что наш замок был бы взят. Если бы народ не повалил со стен, штурм бы захлебнулся…
— Затяжные осады — штука малоприятная, — сказал Ланс. — Сначала кончается вино, потом закуска…
— Да, картина малоприятная, — сказал Ринальдо. — Впрочем, сейчас мне кажется, что мне было бы легче пережить тяготы осады, чем натертую седлом задницу.
— Это ты сейчас так говоришь.
— Ну да, — сказал Ринальдо. — Потому что осада — это где-то далеко и уже не про меня, а задница — вот она. Огнем горит.
— Я уже устал от разговоров о твоей заднице.
— Я не виноват, что сейчас это единственная тема, которая меня по-настоящему волнует.
— Мне надо было оставить тебя в обозе.
— А мне надо было остаться. Но мудрость, как водится, приходит на следующий день. Когда она уже никому особенно и не нужна.
— Но ты можешь сделать выводы, которые помогут тебе правильно поступить в следующий раз.
— Если он будет, — сказал Ринальдо.
— Когда мне было пятнадцать лет, я упал с лошади, — сказал Ринальдо. — Сломал ногу и сильно ударился головой. Если бы в то время я сделал правильные выводы, с тех пор я бы не садился ни на одну лошадь. А вод поди ж ты…
— Ничему тебя жизнь не учит.
Ринальдо поерзал в седле, стараясь найти более комфортное положение, но, судя по страдальческому выражению лица, ничуть в этом не преуспел.
— А вот серьезно, — сказал Ринальдо. — Король был готов сделать тебя капитаном своей личной стражи, даровать любые земли, вознести тебя до небес, и даже сосватать тебе девицу благородного рода. Любой мечтал бы оказаться на твоем месте. Почему же ты попросил так мало?