– А вот и я! – торжественно объявила капитан «Принцессы Иллики», поставив на столик угловатую бутылку, украшенную до боли знакомой черной этикеткой, и, резко развернувшись, крикнула: – Мак, не спать за штурвалом!
– Вообще-то, – напомнил я, – речь шла о шампанском.
– Этим дурацким изобретением болвана-монаха ты, Крис Ханко, можешь сколько угодно накачиваться без меня, – весело отозвалась моя жена. – А раз уж позвал, то тебе придется смириться с моим выбором. N'est-ce pas,[3] граф?
– Вы великолепно выглядите в этой форме, – дипломатично отозвался Рысьев. – Нашивки Коммодора Флота Ее Величества, если не ошибаюсь? Шляпа, правда, немного выбивается…
– Вы уже семнадцатый, кто это говорит.
– Девятнадцатый, – поправил я. – Ты забыла приказчика в магазине… и меня.
За это напоминание я был немедленно вознагражден взглядом, исполненным далеко не признательности, и в очередной раз тихо порадовался тому, что мне после первой примерки удалось уговорить Бренду расстаться хотя бы с кобурами.
После того как оба отрекомендованных нам «лучших военно-морских портных Фриско» практически в одних и тех же выражениях отказались порочить «высокое искусство своего ремесла» – это выражение меня восхитило особо! – шитьем капитанского мундира для дамы, мне пришлось… Скажем так, провозись я столько же над лотком в какой-нибудь пограничной речушке, добыча составила бы не меньше полуфунта. Умей я сам выступить в роли бравого капитана… но что поделать – в моем родном Кентукки с водными просторами неважно, условие же, выставленное мне свежеиспеченной миссис Ханко, было категоричным: настоящий капитанский мундир против штурманских курсов.
– В остальном же, – продолжил русский, – форма идет вам как нельзя лучше. И, не премину заметить, отлично сочетается с кораблем.
– Еще бы, – буркнул я. – Эта посудина на самом деле – крейсер в шкуре яхты.
Идея о свадебном морском круизе принадлежала Бренде. По ее собственному выражению, захотелось с шиком продефилировать мимо кое-каких окон. Мысль об обычном экипаже была отвергнута, как обладающая недостаточно убойной силой, а вот собственный корабль… наверное, на меня в тот момент нашло очередное умопомрачение в виде призрака удаляющихся белых парусов. Впрочем, все могло быть не настолько уж и плохо, только вот решение заказать корабль у гномов… да, конечно, это была единственная контора, в ценнике которой значились хоть сколь-нибудь приемлемые для нас цифры. Но что, спрашивается, могут понимать в судостроении эти пещерные карлики?
А я ведь битых три часа объяснял этому сморчку в мятой шляпе, как выглядел тот, исчезнувший за горизонтом, ниэль. Приволок с собой дюймовую пачку рисунков, две гравюры… Чертов гном внимательно слушал, вежливо кивал, поддакивал в нужных местах, а в конце беседы долго и старательно заверял меня, что их почтенная фирма «Крамп и Гнуф» непременно выполнит все пожелания уважаемого клиента. Как же, как же…
Малыш Уин – интересно, что сейчас поделывает чертов полукровка? – помнится, поименовал схожий случай «нежеланием перестраивать технологическую линию». Папаша выражался проще: «Лень лишний раз почесаться!»
Этим коротышкам чихать было на мои рисунки – у них имелся «чертеж сторожевого корабля проекта 317-бис». И заказ от канадской береговой охраны на двадцать три посудины – так почему бы не приплюсовать к ним еще одну? Оптом ведь выходит дешевле, а предоплата все равно уже взята. В приложенных же к контракту спецификациях указана «парусно-двигательная яхта, такой-то длины, сякой-то осадки» – получите и распишитесь! «Что?» – «Как это „не то“? Паруса есть?» – «Да, если эти ублюдочные бабочкины крылья можно назвать парусами!» – «Вы ничего не понимаете, это последнее слово технического прогресса, рангоут с развитой механизацией…» – «В гробу я видел вашу механизацию… я какой изгиб форштевня заказывал? Это, по-вашему, лебедь?!» – «Это, по-нашему, наконечник эльфийского меча, если вы, мистер, такой уж приверженец эльфийских мотивов, а вообще-то данная конфигурация – оптимальная по критерию скорость-мореходность – получена в результате полутора сотен натурных экспериментов в опытном бассейне!» – «Да я вас…» – «Не советую, э-э, человек, не советую, на нашу фирму работают лучшие юристы Западного побережья, тоже, кстати, люди… искренне не советую связываться. Съедят!»
Впрочем, Бренде яхта понравилась. Паруса, изгибы – это все ерунда, заявила она, глядя на стоящее у пирса угловатое убожество. Главное – у кого больше пушка!
Пушка на гномьем творении, конечно же, была. И даже не одна. Длинноствольная скорострелка в носовой полубашне и легкая мортира на корме. Попадись нам под горячую руку какой-нибудь «Дункан»[4] – пяти минут хватило бы на превращение его в щепки и пузыри.
Еще на яхте имелся таинственный «турбозубчатый агрегат», теоретически – я начинал ненавидеть это слово, особенно в устах гнома! – умеющий сообщать этой морской разновидности утюга гигантского фантастическую скорость в двадцать пять узлов. Это если коротышки просто-напросто не подкупили комиссию во время прохождения мерной мили. Потреблял сей агрегат, судя по итоговой цифре в смете, представленной мистером Спарксом, неулыбчивым механиком – разумеется, гномом, нанятым по рекомендации все тех же Крампа и Гнуфа, исключительно серебро.
Что мы будем делать с яхтой по окончании свадебного путешествия, я пока не знал. Но вариант с поднятием веселого Роджера готов был рассмотреть всерьез.
Вельбот стоял в мангровом болоте, ярдах в трех от берега, и доносившиеся из зарослей звуки побуждали Уина то и дело поглядывать на аккуратно уложенный вдоль борта пулемет.
Наконец из зарослей раздался особо громкий треск, сопровождавшийся чуть более приглушенными ругательствами на Старшей Речи.
Малыш усмехнулся и взялся за весло.
Роскошный, красный с многочисленным золотым шитьем – эполетами, обшлагами рукавов и так далее – мундир вексель-шкипера Пита Викки, равно как и украшавшая голову вышеупомянутого офицера треуголка с пером какаду, неплохо подходили для горделивого стояния на мостике или столь же надменного присутствия на каком-нибудь человеческом великосветском рауте. Против перемещения, тем более скрытного, по мангровой чащобе мундир решительно протестовал.
Впрочем, одежда спутника, точнее, спутницы вексиль-шкипера на первый взгляд подходила для этого занятия еще меньше – хотя бы потому, что причислить к разряду этой самой одежды, не особо кривя душой, можно было лишь высокие кожаные сапоги, Неширокий же пояс и дюймовые кольца-серьги ничуть не мешали всем желающим убедиться, что мисс Роника Тамм является подлинным украшением человеческой расы… если не акцентировать внимание на том, как уверенно она обращается с укороченной пятистволкой. Надевать что-либо более основательное мисс Роника отказывалась. Очень категорически.
Где молодая привлекательная европейка могла обзавестись столь странным тамбо,[5] Уин не знал и отнюдь не был уверен, что хотел бы узнать.
– Три! – выдохнул вексиль-шкипер, запрыгивая в вельбот. – Целых три, чтоб каменные черви им днище прогрызли, шхуны!
– Целых три или всего лишь три? – ехидно уточнил Малыш.
– Тебе смешно, да?
– Ничуть.
Мисс Тамм, как и подобало опытному наемнику, покинула враждебный берег последней, притом пятясь. То, какими телодвижениями… и теловращениями сопровождался этот маневр, заставило Малыша тоскливо констатировать, что он вот уже более двух недель пребывает вдали от семейного очага. Не то чтобы ему было столь уж непривычно воздержание… но к хорошему привыкают быстро, а за последние полгода миссис Уин, наверное, меньше всех прочих жен на свете заслуживала упрека в невнимании к супругу.
– Тогда чему, Тралла тебя пробери, ты улыбаешься?!
Злобный рык Пита Викки вывел полукровку из транса, вызванного гипнотическим покачиванием двух расположившихся как раз на уровне его глаз округлостей.