Педро. Ушли они.
Папаша. Ушли?
Педро кивает. Папаша пожимает плечами, берет чашку, садится, прихлебывает чай.
Педро. Хороший сбор сегодня, верно?
Кристал. В том-то и дело, и на прошлой неделе тоже. Дела вроде начали поправляться. Да говорила я ему: еще один такой месяц, и мы сможем купить новый грузовик! А теперь, Педро, ей-богу, я просто не знаю, что будет.
Педро. Ну, у него свое на уме, как у всех нас.
Кристал. Не защищай его, Педро. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты все видел сам.
Педро. Он совсем недавно стал таким.
Кристал. Перед тем, как Габриель ушел от нас, вот когда!
Педро. А лет восемь-десять назад! (С искренним воодушевлением и гордостью.) Боже мой, в какой он был отличной форме. Сыпал шутками, везде успевал, раздавал приказы направо налево, прямо как король. И повсюду таскал за собой на плечах маленького Габриеля! Видит Бог, театр Фокса Мелаки был настоящим театром.
Кристал. Ведь был же, правда?
Педро. Да он на всю Ирландию гремел!
Кристал. Но сегодня этим сыт не будешь.
Педро. Ну и что? Фокс сможет создать все заново, если только захочет. Вот увидишь, сможет! Ведь ему этот Дик Проспект и в подметки не годится, а остальные и подавно!
Кристал. Да ради Бога, Педро, ты хоть оглянись по сторонам: крыша как решето, скамейки поломаны… А к чему фургоны цеплять, когда грузовик разваливается?
Педро. Знаешь, Кристал, я тут кое-что скопил… самую малость… а нам с Гринго — ну, сколько нужно? Словом, если вдруг понадобится…
Кристал. Педро, миленький!
Педро. Ну, в общем, имей в виду: одно твое слово, и… (Он слышит шаги Фокса и замолкает. Появляется Фокс с газетой под мышкой. Он весел, энергичен, напевает.
Фокс.
(Обрывает песню.) Представляешь, Педро, а? Ну-ка, подвинься и дай честному человеку заняться делом.
Педро. У тебя чертовски довольный вид.
Фокс. У меня? Просто, как всякий честный труженик, наслаждаюсь покоем после трудов праведных. Райские кущи стали еще на шаг ближе. А Фоксу что-нибудь достанется?
Кристал с весьма нелюбезной миной сует ему под нос чашку.
Спасибо, любовь моя. Ну да, мы же потеряли нашу юную пару — господина Сида и госпожу Таню. Неотложный контракт призвал их в Стартфорд. «Завтра в это время мы с ним будем в Париже». Иисус Мария, да я бы застрелился, услышь это еще хоть раз.
Папаша (Фоксу). Они уехали.
Фокс. Ушли, но не забыты, верно, Папаша?
Папаша. Так в жизни и бывает: сегодня ты есть, а завтра тебя уже нет.
Фокс. Совершенно верно, Папаша. (Поворачивается к Кристал.) Твой папа, дорогая, настоящий мудрец. Ничто более не лишает его спокойствия духа. Все клоуны становятся к старости мудрецами, а юные мудрецы с годами превращаются в клоунов. А знаешь, Педро, я ведь тоже смолоду был мудрецом.
Педро. Таня и Сид все-таки уехали?
Фокс (с вымученной улыбкой). Ну и народец у меня в труппе, Иисус Мария! Битый час твердишь об одном, а потом кто-нибудь обязательно спросит, в чем дело. И опять двадцать пять! Те же разговоры, те же шутки, та же неотесанная деревенщина в зале… Вот так, Педро, и твоя собачонка изо дня в день повторяет старые трюки ради крошечного кусочка сахара в награду. Интересно, сколько же тонн сахара ты скормил своим чертовым псам за последние лет двадцать, а?
Педро. Я даже…
Фокс (все еще улыбаясь). И как знать, может, однажды, в ночь полнолуния, когда луна, вынырнув вдруг из облаков, озарит землю ослепительным сиянием и все окрест на мгновение станет белым и черным, как знать: именно в такую ночь Гринго отдаст весь сахар мира за малюсенькое блюдечко яда? Что скажешь, Педро?
Кристал. Оставь его.
Фокс. Он же любит собачку, просто-таки обожает, а хотелось бы знать, любит ли он ее настолько, чтобы…
Кристал. Оставь Педро в покое!
Фокс изображает покорность напыщенным театральным жестом.
Фокс. Слушаюсь, моя королева. (Обращается к Педро.) Путь к довольству лежит через полное послушание — из послания апостола Павла к южноафриканцам.