Вызываю на мониторе модель движения. На экране появляется трехмерная карта, показывающая предполагаемое расположение каждого трекера в районе 2.50, то есть в момент, когда я войду в слияние. Я отвожу глаза от карты и перестраиваюсь в правый ряд. На приборной панели «Арисавы» вспыхивает желтая надпись: «ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ: Данному транспортному средству слияние не разрешено. Немедленно вернуться в основной ряд».
Я вновь смотрю на карту, одновременно пытаясь рулить. На модели Льюиса высвечен единственный трекер, машина, находящаяся точно там, где моя «Арисава» вольется в трассу 202 — если сумеет пройти сквозь лазерное заграждение. У меня нет времени на изучение ситуации. Я нажимаю «Выбрать», и на экране появляется отчет Льюиса об этом судьбоносном трекере.
Это тоже «Арисава», но двухлетней давности. Двигатель работает с эффективностью девяносто семь процентов от максимальной — очевидно, проблемы с углеродным преобразователем. Пустяк в общем-то, но мне придется использовать этот факт в игре. Водителя зовут Кэтрин Маунт, пятьдесят два года. Голографический портрет представляет стройную женщину с крепким подбородком.
Я набираю номер ее трекера.
Дорожка, на которой я нахожусь, начинает отклоняться в сторону от трассы 95. У меня есть еще несколько секунд, чтобы передумать. Еле заметным поворотом руля я могу перескочить разделительную полосу и благополучно добраться до Нью-Йорка. Полоса расширяется, я отдаляюсь от основного потока движения и внезапно оказываюсь в туннеле слияния. Свершилось.
Панель загорается красным: «Опасность. Неразрешенное вторжение. Прекратить слияние». Что уже совершенно невозможно на скорости 300 миль в час в плотной массе трекеров, каждому из которых, предположительно, разрешено войти в трассу 202. У подножия склона притаился частокол свирепых лазеров, готовых перемолоть и меня, и «Арисаву» в безвредные молекулы.
На моем экране появляется угрюмое лицо Кэтрин Маунт. Она хмурится — несомненно, ей не по душе ворвавшаяся в ее машину незнакомая взволнованная физиономия, покрытая капельками пота и вспыхивающая алым блеском с интервалом в одну секунду.
— У меня нет времени на объяснения, — говорю я. — Но я просканировал ваш трекер и обнаружил опасные неполадки в углеродном конвертере.
Она фыркает.
— Я только что прошла техосмотр, и мне сказали, что у моего трекера не будет проблем на несколько тысяч миль.
Мне кажется, я сейчас разревусь.
— Я настоятельно рекомендую вам… вы должны замедлить ход или свернуть!
Кэтрин Маунт презрительно кивает: «Исчезни». На какое-то короткое мгновение вместо ее лица передо мной появляется галлюцинация — лицо Лаверны Дюдайек. Затем мой переговорный экран гаснет.
И вот они, лазеры. Перекрестье жестоких лучей на моем пути. Точно сказано: «Исчезни».
Что проносится через мозг комара в последний момент его жизни, когда он врезается…
Лаверна Дюдайек завершает презентацию и отключает голографический проектор в дальнем конце конференц-зала.
Наша начальница, которую сотрудники зовут за глаза Сука в Брюках, степенно кивает.
— Полагаю, вы примете на себя руководство этим проектом по внедрению имплантационной технологии? — спрашивает она. — Работа может занять годы, хотя отдача будет…
Паскудливая блондинка Дюдайек признательно кивает. Сука в Брюках выходит из зала. Дюдайек за ней. Несколько голографических изображений сотрудников, участвовавших в презентации на расстоянии, мигнув, исчезают.
— Ты не проронил ни слова, — замечает Тиу.
Я сижу в углу зала, утонув в глубоком кресле.
— Я подал в отставку, — говорю я, и Тиу ахает. — Сказал Суке в Брюках, что буду работать для нее внештатно.
— По-моему, ты чудесный парень, — мягко говорит Тиу, — но при этом ты такая сумасшедшая задница, что нуждаешься в некоторой помощи. Рисковал жизнью, чтобы попасть на презентацию, а потом взял и бросил все — пффф!
— О, мне уже помогли, — говорю я ей, — без этой помощи я был бы мертв. С вероятностью семьдесят процентов.
— О чем ты говоришь?
— Дюдайек. В последнюю секунду перед слиянием она внесла мой трекер в бронь, которую сама же заблокировала. Хотя, учитывая быстроту подобной операции, допускаю, что это сделал ее искусственный интеллект. Я видел это лазерное заграждение, Тиу. Видел смерть. Это зрелище открыло мне глаза на многое. Я сказал Суке в Брюках, что ухожу. Кстати, я тебе говорил об этом.
Она терпеливо кивает.
— Интересно. А ты слышал, кто выиграл в офисном тотализаторе? Дюдайек. Она купила ту единственную клеточку, которую никто не хотел брать, — ту, где говорилось, что ты успешно пройдешь слияние и останешься жив. Все остальные рассчитывали, что ты поджаришься. Или, во всяком случае, не выкарабкаешься живым.
— Расчет, — говорю я. — Она вас надула. Сорвала «джек пот». Двадцать семь лет.
Тиу раскрывает свой ноутбук.
— Я получила сообщение для тебя как раз перед презентацией, — говорит она.
— Да?
— Льюис звонил от соседей, — говорит она: — Похоже, все твои коммуникационные устройства вышли из строя. Он просил напомнить тебе, чтобы ты принял свое сердечное лекарство.
Ларри Сегрифф
ИГРА В КОСТИ
Мои руки, лежащие на кожаном подлокотнике, окружающем стол, вспотели. Я следил, как игрок выстраивает кости, выравнивая их для отточенного броска. Не то чтобы я приехал с фермы именно ради этого конкретного броска, но был в определенной степени заинтересован в его результате.
Игрок сидел за дальним правым углом стола. Я стоял ближе к середине, на своем обычном месте возле крупье. Прямо напротив меня сидел один из двух сборщиков, которые собирали проигрыши и выплачивали выигрыши. Между ними сидел человек в костюме. Я не знал, каков его официальный титул, но про себя называл его именно так. Он управлял столом одним своим присутствием, вбрасывал деньги и следил, чтобы игра шла в открытую.
Ни на кого из них я не обращал внимания. Повернув голову в сторону игрока, я имел возможность наблюдать за молодой женщиной, стоявшей справа от меня. Я ее не знал, но не мог отвести от нее глаз.
Дело в том, что она была великолепна. Лет двадцати пяти, с ошеломляющими рыжими волосами. Я готов был поставить ферму за то, что ее с удовольствием взяли бы в любое шоу в городе, даже если бы она не умела танцевать. Мой взгляд, устремленный на игрока, то и дело наталкивался на ее грудь. На женщине было полуофициальное вечернее платье, почти закрытое, но ей и не требовалось обнажаться. Она приковывала к себе внимание безо всяких усилий со своей стороны.
Но я наблюдал за ней не по этой причине, во всяком случае, не только по этой. Нет, она волновала меня, потому что была одна. Красивые молодые леди не залетают в этот городок сами по себе. Обычно женщины без сопровождения выглядели наподобие дамы, сидевшей на другом конце стола, — под шестьдесят или старше, с избытком веса. Она выкладывала на стол каждый грязноватый четвертак с таким видом, словно это была недельная прибыль ее бакалейной лавки.
Это было неестественно, и мне во что бы то ни стало хотелось разузнать, в чем тут дело.
Игрок разложил кости, как ему хотелось. Я вновь взглянул на свою ставку, просто чтобы проверить себя. На первом броске он выбросил шесть, установив этот результат как отправной. Каждый сидящий за столом сделал, ставку, сказав, что он «пройдет», то есть выкинет еще раз шесть прежде, чем выкинет семь. Так сделали все, кроме меня. Я же сказал «не пройдет», поставив двадцать пять долларов на то, что он выкинет семь до следующей шестерки.
Своей ставкой я вызвал несколько косых взглядов. Так всегда бывает. Игроки в кости подозрительны и не любят людей, ставящих против них.
Мне, если честно, наплевать. По моей системе мне нужно было, чтобы выпало семь. И пусть другие на меня пялятся.
Игрок высоко подбросил кости, выкрикнув при этом: «Давай, шесть!»
Я улыбнулся. Он должен был молиться мне, а не костям.