Он рассмеялся, облегченно переводя дух.
— Нет, правда, — сказала она. — Кроме шуток.
— Ну, конечно, — сказал Грег. Он не был удивлен. Это объясняло ее удивительную грациозность, красоту, элегантность. Какой молодой человек, охваченный страстью, верит, что его любимая — человек? Разумеется, она — ангел.
— Нет, не ангел, — сказала она, смеясь и поглаживая его руку.
— А кто тогда?
Холли нахмурилась.
— Трудно сказать. Я хочу сказать, что я-то прекрасно знаю, кто я такая, но это трудно объяснить. Не знаю, как бы ты это высказал. Я — некто, кем могу быть.
Грег улыбнулся.
— Некто, кем могу быть.
— Точно, — сказала Холли, прижимаясь к нему. Грег почувствовал, что ей нравится, как быстро он схватывает. Ему очень не хотелось ее разочаровывать.
Но все же он признался в своей растерянности.
Она попробовала снова.
— Я бы сказала, что принадлежу к определенной религии. Ну вот как у вас есть религии — христиане, мусульмане, республиканцы и тому подобное.
— Ну, есть.
— Вот. Я принадлежу к религии событий. Случившееся есть чудо. Потому что все, что происходит, в принципе почти невозможно. Все шансы против того, чтобы это произошло, если сопоставить данное событие с теми, что должны были произойти вместо него. Но оно происходит, поэтому любое событие — чудо, подарок слепого случая.
— Не улавливаю, — сказал Грег.
— Поцелуй меня, — сказала она. — Для меня этого достаточно.
В самом деле. Счастье не зависит от понимания, любовь не требует глубокого постижения объекта желания. Людям, объединенным любовью, в течение многих лет достаточно лишь поцелуя, чтобы плыть вместе.
Вопрос о нечеловеческом происхождении Холли вставал не часто. Грега он беспокоил лишь в одном отношении. Казалось, она считала себя неуязвимой. У нее не было страха. Она могла броситься со скалы в черные ночные воды карьера или с безбожной скоростью гнать папашин «БМВ» по проселочной дороге, не обращая внимания на Грега, который, сидя рядом с ней, старался не вопить, чтобы оказаться достойным этой безрассудной красоты.
Родители Грега внушили ему, что страх есть дань уважения судьбе. И он был от рождения осторожен, пробовал игрушки пальчиком, словно они могли оказаться пластиковыми бомбами, делал первый глоток молока с видом человека, подозревающего, что его хотят отравить.
Он был осторожным мальчиком и осторожным молодым человеком и по этой причине заранее положил презерватив в тумбочку в ту первую ночь любви, когда его родители уехали за город на уикэнд. Грег привел Холли в свою комнату после кино — никаких уловок не потребовалось. Они сразу же упали на постель, одежда куда-то испарилась, и тела светились в темноте, как у дельфинов.
Она сорвала с него презерватив и зашвырнула его в дальний угол комнаты.
Ситуация не располагала к спорам, но позже Грег высказал свои опасения. Неужели она хочет забеременеть? Они же, в конце концов, еще школьники.
Холли пожала плечами. Это не вопрос желания или нежелания. Это ее путь, путь ее Последовательности. Случай священен. Пусть случится то, что должно. Лишь Сатана правит Бал.
— Я нахожусь здесь потому, что выиграла в лотерее данного момента, — объясняла она. — Не диктуй судьбе: благодаря ей я сейчас с тобой.
Зачатия не произошло. Ни в этот раз, ни в последующие. Они перешли в выпускной класс.
— Я незнаком с твоими родителями, — сказал Грег.
— Придется вынуть их из кладовки, — сказала Холли. — Правда, думаю, тебе с ними будет скучно. У них очень ограниченная программа. Они ведь роботы, сделанные для представительства.
В субботу вечером Грег пришел к ним, и мама Холли приготовила мясо в горшочке, а отец Холли, красивый мужчина с серебряной шевелюрой и квадратной челюстью, говорил о футболе.
Родители Холли были довольно занудливыми и частенько повторялись, но Грег не заметил в них ничего нечеловеческого.
Он попытался поддеть Холли.
— Если твои родители роботы, значит, ты и сама робот.
Холли закатила глаза.
— Тебе что, все люди в одинаковой одежде кажутся одинаковыми? — спросила она. — Не притворяйся дураком.
Она объяснила. Тело Холли Бил, тела ее родителей, эти смертные движущиеся оболочки, были абсолютно подлинными. Вскрытие доказало бы, что все три тела принадлежат людям. Но два из них управляются ограниченным синаптическим слоем. Третье же тело — сама изумительная Холли Бил — недавно прибыло на Землю из… из другой возможности. И если ее приятель по имени Грег не может увидеть разницы между парой усовершенствованных тостеров и несравненной, потрясающей личностью Холли Бил, то, возможно, он не заслуживает ее общества, возможно, ей следует поискать более тонко чувствующего любовника.
Грег извинился за свою неотесанность.
— Даже не заикайся о том, чтобы бросить меня, — сказал он. — Я без тебя не смогу жить.
— Осторожнее, — сказала Холли, прикасаясь пальцем к его губам. — Никогда не бросай вызов будущему. Достаточно того, что есть.
И вот теперь ее нет, но ему этого не может быть достаточно. Он не хочет удовлетвориться теми годами, которые они провели вместе.
Шел дождь, и Грег подумал, не является ли погода продолжением его собственного состояния, его внутреннего ненастья. Когда он оказывался здесь раньше с Холли, в Свипер-Сити всегда светило солнце и улицы были заполнены праздничной шумной толпой.
Когда вы прибываете в Свипер-Сити с Земли, он приобретает человеческие черты. Они приходили сюда часто, особенно после рождения ребенка. Ставили свои маленькие ставки, открывали свои двери, забирали свое добро и свое зло и везли обратно в Лисбург, штат Вирджиния, где жили постоянно.
Они были молоды и удачливы.
Грег сел на поезд, нашел свободное место. Он предпочел бы остаться один, но вагон быстро заполнился, и рядом присел человек средних лет, в очках в проволочной оправе и шляпе котелком.
— Не возражаете, если я закурю? — спросил мужчина, извлекая трубку.
— Конечно, нет.
Человек посмотрел на блестящую голограмму в руке Грега.
— Петиция? — спросил он.
— Да.
— Возлюбленная?
— Жена.
Человек кивнул и пососал трубку. Вздохнул.
— Мы случайно приходим, случайно уходим, — сказал он.
Замечание было вполне безобидным. Каждый обитатель Свипер-Сити время от времени произносит его. У Грега же оно вызвало необъяснимую ярость, захотелось схватить это факсимильное изображение попутчика за шею и сжать его с криком: «Твоя удача тебе изменила. Ты сидишь рядом с неверным».
Вместо этого Грег уставился на проносящиеся за окном огни Свипер-Сити, которые вскоре остались позади, и загородная тьма превратила окно в черное зеркало. Он рассматривал свое отражение — крепкий молодой человек с темными волосами, меланхолическим выражением лица и отрешенным взглядом, словно он уже принял поражение, увидев, как бегущее море цифр внезапно застыло и вспыхнуло красным, показывая, что совпадений не было и проигрыш не подлежит пересмотру.
И с черного потолка раздастся громовой голос:
— Она мертва навеки, и ребенок мертв. Это то, что случилось. Петиция была должным образом рассмотрена, другие заявления приниматься не будут. Проситель должен ждать решения Хранителя шансов.
Решением, конечно, будет смерть, новый прилив цифр поглотит его своей безучастностью. И его исчезновение станет уже просто примечанием, мелким происшествием. Ибо он к тому времени будет мертв, убит в тот момент, когда захлопнется дверь последней возможности, когда Холли и Мириам уйдут насовсем и смысл исчезнет из его жизни окончательно.
Они окончили школу и поступили в Вирджинский университет. Их друзья удивлялись тому, что они не живут вместе, поскольку объединявший их мир любовных сигналов слишком бросался в глаза. В компаниях они были приветливы, но держались отчужденно, не в состоянии спрятать истины: вселенная за пределами их счастья была химерой, наполненной фантомами, неразборчивыми голосами и смутными социальными правилами.
— Будем жить вместе, когда поженимся, — сказала Холли. — Мне еще нужно сообщить об этом отцу.