В голубом окне экрана заколыхались флаги спортивных обществ. Это — картодром. К старту в синем дыму подъезжают картингисты. Среди них — ребята из КЮТа.
Никушору показалось даже, что он узнал Челлу. На экране сверкнули ее глаза. Впрочем, может, он обознался? Хотя таких огромных серых глаз Никушор не встречал у других девчонок. В какой-то книге он нашел сравнение: «глаза, как прожектора». Действительно, глаза Челлы словно бы пронизывали насквозь лучом горячего света. Нет, все-таки это были ее глаза.
Диктор между тем говорил:
«Итак, дорогие друзья, начинаем наш репортаж. Мы ведем его с Кишиневского картодрома. Через несколько минут здесь будет дан старт картингистам. Они выступают на машинах класса сто двадцать пять кубических сантиметров. Учитывая ровный состав спортсменов, надо полагать, что завяжется упорная, захватывающая борьба. И мы с вами будем свидетелями очень интересных заездов.
Техника подготовлена, спортсмены мобилизовали себя для того, чтобы показать высокую скорость и отличную результативность. Итак, соревнования начинаются».
Никушор весь подался вперед. Глаза его загорелись. Интересно, кто победит?
Картинги выстраиваются в линию.
Судья машет флажком.
Старт!
Картинги начинают гонки.
— Ну и что? — спросил, отворачиваясь от телевизора, Дирижер. — Зачем мне это нужно? Что я — соревнований не видал?
— Потерпи немного, — ответил Прилипала.
… Обгоняя друг друга, несутся картинги по сложной, извилистой трассе. Никушору опять показалось, что он видит Челлу. А вот и Гром. Забыв обо всем на свете, он следит за стремительным движением машин.
— Какая встреча! — вскочил Дирижер. — Вижу тело нашего зрителя на картодроме. Да здравствует теловизор — великое изобретение человечества! Ура, товарищи!
— А я что говорил? — потерев руки, сказал Прилипала.
— Ты — гений, Прилипала. Телезрители тебя не забудут!
Никушор поморщился. Семерка обошла на вираже Челлу. Да, это была она. Все-таки Никушор ее узнал!
… Мелькнуло лицо Эммы Борисовны. Она сунула в рот милицейский свисток. Рядом с ней пристроился Лукьян Кузьмич. Сорвав с головы панаму, он энергично ею размахивал.
— Браво! — вскричал Дирижер. — Лучшие умы микрорайона на картодроме. Посмотрите, как они слились с массами! Какой энтузиазм! Какой порыв! Перед вами дед на общественных началах и великая узница труда Эмма Борисовна!
Прилипала, потирая руки, захихикал.
… С ревом проносятся маленькие машины, круто забирают на виражах. Судья машет флажком. Первой финишную линию пересекает семерка, затем — Челла.
Никушор закусил в досаде губы. Не повезло!
… Спортивный комментатор возбужденно говорит:
«Товарищи! Сегодня в одном из заездов — показательные выступления. Участвует машина интрацикл. Автомобиль-колесо! Модель сконструирована юными техниками под руководством Северина Сергеевича Ешану».
На дорожку выкатилось огромное, диаметром в полтора метра, колесо. Внутри него — сиденье и мотор. Кютовцы вместе с руководителем поддерживают машину, осматривают двигатель. К Ешану подходит диктор.
— Северин Сергеевич, — он протягивает ему микрофон, — объясните, пожалуйста, зрителям. Что значит интрацикл?
— Охотно, — кивает Ешану. — Буквально это означает «внутри колеса».
— Чудно! — говорит диктор. — Не поймешь даже, из чего состоит…
— Это просто, — объясняет Ешану. — Из двух ободьев. Внутренний обод с мотором и кабиной движется по внешнему… Вот, смотрите… Садись, Сергей…
Тряхнув льняным чубом, Сергей садится в интрацикл…
— Умора! — сказал Дирижер с улыбкой. — Не Сергей, а белка в колесе.
— Тише ты, — посмотрел на него Никушор.
И Прилипала тоже поднял руку. Дирижер, помрачнев, опустил голову.
… Сергей проверяет ручки управления, устойчивость. Ребята поддерживают равновесие колеса. К ним подходит Гром…
Дирижер встрепенулся, локтем толкнул Прилипалу:
— А вот и наш птенчик.
Прилипала изобразил на лице улыбку.
— Северин Сергеевич, — продолжает спрашивать диктор, — а внешний обод интрацикла? Что происходит с ним?
— Внешний шиной катится по земле, — отвечает Ешану. — С той же скоростью. В результате — кабина не вращается.
— Значит, интрацикл не может перевернуться? — неожиданно вмешивается Гром. — Вверх тормашками?
— А у него нет тормашек…