Париж большой. А девочки маленькие. Зря послушал. Еле добрели назад до отеля.
Hôtel Le Walt. Как переводится? Никак. Это имя. Уолт. Встречал офицер в парадке у трапа самолёта. Довёз до отеля и как давай ни с того ни с сего орать на служащих. Хорошо из троих никто французского не знает. Нужно больно нам знание об их троюродных тётях, что были ослицами. Пусть. Ну, их. Ещё в чужие родословные лезть.
Чего кричал, не признался. Хоть по-русски говорил без акцента. Эти отельеры забегали, чемоданы выхватили, друг другу перебросили и убежали. И не возвращаются. Пётр переглянулся с Валери, так грозного офицера звали.
— Один момент.
Не один. Моментов восемь. Спустились всей толпой и улыбаются радостные. Руками призывно машут. Словно только увидели, что дорогие гости уже здесь. Смешной народ французы.
Приехал в Париж Пётр не простым человеком. Уникальным. Нужно было подписывать договор об обмене экспозициями Лувра и Алмазного фонда. Джаконду туды и ещё кое-чего. И кусочек Алмазного фонда, с той самой короной, сюды. Но предварительный договор заключал господин Тишков. Не стали множить сущности. Отменили назначение Демичева временно. И теперь Пётр один в трёх лицах: Заместитель Председателя Совета Министров СССР, министр Культуры и министр Сельского Хозяйства. Прямо как Персонаж известный. Триединый. Почти даже и четырёхединый. Алмазный фонд входит в состав Министерства финансов СССР, как Третий специальный отдел (Гохран). Есть бумага от Гарбузова. Типа, рули Пётр Миронович, тебе можно.
Правда, ведь красиво в ночном Париже. Лампочек понавешали на башню свою. Реклама цветными трубками переливается. Фонари строгими шеренгами идут в светлое будущее. Только вот не дойдут. Нет его у Парижа. Заполонят алжирцы и прочие африканцы. Машины начнут жечь. Жилеты надевать. Гей парады проводить. Нет, это, наверное, не алжирцы. У мусульман с этим строго. Так ведь и у христиан было строго. Вон Садом и эту самую Гоморру взял Отец небесный и снёс с лица земли. Стоп. Вот в чём заковыка. Там не было христиан. Там были иудеи. Их можно. Их не жалко. Ну, в смысле, христианам, в том числе Папе, не жалко. Ну, а раз Садом — это про евреев, то однополые браки можно. Да, чё там мелочиться — нужно.
Но это в светлом будущем. Которого нет у Парижа. И у Москвы не особо-то светлое. Заполнили прилавки магазинов. Ликвидировали очереди. Дали каждому по бибике. И по квартире дали. А счастья нет. Ропщет недовольный пролетарий и мелкий служащий ропщет. ТОПАМ ХОРОШО? Нет, тоже не довольны. Запретили власти скупать недвижимость за границей. Неправильные власти. Власть должна помогать скупать виллы в Нице. А иначе зачем она?
Тогда в чём счастье? Какое оно — светлое будущее? Оказывается, не в ста сортах колбасы. И даже не в отсутствии очередей. Не в трёхкомнатной квартире. Не в иномарке. И даже не в домике в деревне, ну, или даче. В чём?
Как там в фильме? «В правде». Вон, в Швеции и Норвегии построили по правде. В Финляндии почти. А они, гады, несчастливы! Первыми ломанулись однополые браки устраивать. В однополых браках счастье?
А интересно, можно пару ступенек перешагнуть, не наступать на каждую. Не заваливать прилавки магазинов колбасой из сои, не выдавать каждому по ржавой иномарке, не строить кварталы без газонов и парков, вообще без зелени. Сразу разрешить однополые браки. Бам, одно постановление Президиума Верховного Совета и все счастливы. Можно жениться на мужиках. И выходить замуж за тётечек, тоже можно. ЩЩЩАстье!!!
— Пап, ну, вставай. Хотели идти смотреть рассвет с башни, — Таня опять трясёт. Бодрая, весёлая. Словно не её вчера на себе нёс обратно в «Уолт». Хорошо, что рядом отель с башней.
Рассвет. С огромной высоты, Большущее солнце появляется над горизонтом. Поздняя осень, вчера дождик в Париже накрапывал, но вот сегодня для семейства Тишковых, кто-то накамлал хорошую погоду. Всего несколько облачков. Вот большое солнце добралось до одного и сыпануло лучами. И уменьшаться стало. Чего там: рефракция, интерференция? Хрен вам. Красота!
Вот счастье! А очереди? Сократим. А колбаса? Сварим. А бибика? Соберём. А квартира на 28 этаже? Построим. А вила в Ницце? Купим. Для пионерских лагерей. И санаториев ветеранам войны. И будет счастье???
Будет.
В Африке съели французского посла. Естественно, французской стороной была направлена нота протеста. Те извиняются: так уж получилось, что же делать, ну съешьте и вы нашего.
Дипломат умеет послать так, что начинаешь чувствовать себя послом.