И наконец:
- Люблю тебя, одуванчик. Приезжай быстрей.
- И я тебя люблю, Родька.
Глава 5
Алекс.
Проснулся я, как обычно, рано утром. Что поделать, я – жаворонок, и это уже никто не изменит. Комнату, в которой меня разместили, заливали лучи солнца. Они проникали через неплотно задёрнутые шторы и бросали на стены весёлые блики. Настроение, как ни странно, было довольно приподнятым. Казалось, что должно произойти что-то очень хорошее. Я встал, раскрыл шторы и зажмурился от нестерпимо-яркого света. Сегодня обязательно будет хороший день.
Забрался на кровать и взял письмо, написанное моим родным отцом. Я прочитал его вчера, но захотелось перечитать ещё раз.
Здравствуй, сынок!
Я долго думал, стоит ли писать это послание и тем самым вторгаться в твою жизнь, но не смог удержаться. Ты, скорей всего, злишься на меня и имеешь на это полное право. За шестнадцать лет ты привык считать своим отцом совсем другого человека и сейчас твой налаженный мир рушится. Прости меня ещё и за это. Я виноват перед тобой. Виноват, что не был с тобой рядом все эти годы. К сожалению, о твоём существование я узнал, когда тебе исполнился год, и твоя мама уже была замужем за Тимуром. Не просто была замужем, а любила своего мужа. «Его нельзя не любить», - так она мне тогда сказала. Я попытался её понять и отпустить вас. Хотя, видит Бог, как мне было больно. Единственное, о чём я попросил Машу - принять в подарок наш семейный медальон и позволить мне хотя бы изредка видеться с тобой. Мне очень хотелось, чтобы у тебя было хоть что-то от меня.
Я знаю, что ты до сих пор носишь мой подарок и считаешь его своим талисманом. Мне приятно. Этот медальон достался мне от моего отца, а ему от его. Всего этих медальонов два. Один дедушка подарил своему старшему сыну – моему отцу. Другой - отдал младшему сыну.
Медальоны - это то, что осталось, как напоминание о некогда большом состоянии нашей семьи. Бытует легенда, что дедушка, перед тем, как немцы захватили Францию, перевёл всё состояние в драгоценные камни и спрятал их, а медальоны могут указать путь к ним. Так ли это - я не знаю. Тем не менее, даже без этого мифического состояния, мне есть, что оставить тебе.
Это дом, где мои предки жили после эмиграции из России - родовое гнездо. Мой дедушка необычайно гордился им. Я надеюсь, и тебе он понравится. Кроме этого, передаю тебе свою небольшую фирму, она занимается реставрацией предметов искусства. Доходов от неё как раз хватит, чтобы поддерживать родовую усадьбу. Прошу тебя, не отказывай мне. Я знаю, что ты рос и воспитывался в очень богатой семье и то, что я могу дать тебе, всего лишь капля в море, но это всё что у меня есть. Я оставлю документы и завещание у своего парижского адвоката, он очень давно ведёт дела нашей семьи. Когда я умру, а врачи говорят, что это случится довольно скоро, он встретится с твоей семьёй и передаст ей все бумаги. Свяжись с ним. Он расскажет тебе всё, что ты бы хотел знать и что я не могу уместить в письмо.
Я бы очень хотел видеть тебя счастливым. Таким, каким ты был в твой единственный приезд в мой дом, сияющий, как маленькое солнышко. Ещё раз прости меня, сынок. Я люблю тебя, всегда любил. Очень жалею, что не могу тебе сказать этого, глядя в глаза.
Твой отец.
Андрей Павлович Вяземский.
Я сложил письмо, убрал в конверт и прислушался к себе. Нет, злости не было. Было лишь лёгкое сожаление, что я так и не смог пообщаться с родным отцом при жизни. А ещё мне очень захотелось посмотреть на оставленное наследство. Надеюсь, Люсьен проснулся, пойду просить его заказать билеты. Жди Париж, я еду.
К счастью, Люська действительно уже не спал. Он сидел в гостиной на диване и пил кофе, просматривая какие-то бумаги. Я медленно спускался по лестнице и рассматривал его. Мне всегда хотелось нарисовать его портрет. Вообще-то я в основном рисую пейзажи и портреты это не моё, но…
Густые тёмно-каштановые волосы, волнами спадающие на плечи. Тонкие, аристократичные черты лица. Глаза цвета янтаря в обрамлении недлинных, но очень пушистых ресниц, гладкая кожа. Я продолжал свой осмотр дальше: широкие плечи облегала тонкая футболка, и под ней явственно проступала хорошо развитая мускулатура. Узкая талия и бёдра, длинные ноги.
«Красавчик», - усмехнулся я про себя и тут же отогнал глупые мысли, лезущие в мою дурную башку.
Люсьен поднял голову и, увидев меня, улыбнулся:
- Выспался, маленький?
- Выспался, - я плюхнулся в кресло, стоящее напротив дивана, - я давно хочу спросить, вам так нравится культивировать во мне комплекс неполноценности?
Люсьен приподнял правую бровь, что должно было означать удивление:
- Откуда такие мысли?
- Вы все упорно зовёте меня или маленький, или малыш. Такое чувство, что вы забыли, что мне шестнадцать, и я давно вышел из детсадовского возраста. Никто из вас даже не думает, что мне это может быть неприятно?
- Ты прав, - Люсьен серьёзно посмотрел на меня, - но мы так привыкли…
Нас прервал звонок в дверь.
- Последнее время ко мне что-то зачастили гости, - Люська поднялся и пошёл открывать.
- Привет, - раздалось от двери, - это чудо у тебя?
Голос своего брата я не спутаю ни с каким другим. Где-то, через минуту, в гостиную ворвались Серёга и Алиса. Они схватили меня за руки и потащили вверх по лестнице, как оказалось в комнату, где я провёл сегодняшнюю ночь. Серёга толкнул меня на кровать, а Алиса захлопнула дверь прямо перед носом у Люсьена, который показывал им дорогу.
- Алекс, - брат сел рядом со мной, Алиса опустилась на вертящийся стул, стоящий около стола. – Мы понимаем, что ты сердишься на взрослых, но мы-то тут причём?
- Ты даже не соизволил позвонить, - тон сестры носил обвинительный характер, - а мы с Серёжей, между прочим, волновались.