Федя изо всех сил тряс головой, делал знаки, чтобы Гаврила не соглашался.
— Нет, я сам хочу ездить.
— Ну смотри! Я тебя по-отцовски предупредил.
…Через несколько дней машины уходили в глубинку за зерном. В колонне была и машина Гаврилы. Он сидел за рулем, сияя от счастья. Пускай поздно, уже зимой, но он повезет целинный хлеб на элеватор.
Машины тронулись. В последний момент Гаврила решил заехать домой и проститься с Федей. Он резко остановил машину перед домом. Дважды нажал пуговку сигнала.
На крыльцо выскочил, улыбаясь, Федя. Его глаза сияли от счастья. В руках он держал свои новые серые валенки.
— На, бери. Открывай капот. Валенки надо на мотор положить. Там они будут все время сухие и теплые.
— Да что ты, меня обули. Разве плохие валенки? — Гаврила выставил ногу.
— Слушай! — требовательно сказал Федя. — Ты ничего не знаешь? Сашка в прошлом году ноги отморозил, потому что без запасных валенок выехал. У всех шоферов по две пары. Не веришь, спроси у Ничипуренко. Когда твои отсыреют, сухие наденешь. Понял?
— А как же ты? Тебе в школу надо. Прогуливать нельзя.
— А я пойду. Прибью подметку и пойду.
— Спасибо! — Гаврила с силой пожал Феде руку. — До свиданья!
Федя долго смотрел вслед машине. Потом достал коробочку с маленькими гвоздями, молоток и принялся приколачивать оторванную подметку.
…Первым в шестом классе был урок Серафимы Ивановны.
— Кто сегодня не пришел? — спросила учительница, открывая журнал, и по привычке почесала ручкой правый висок.
— Сизиков прогуливает! — сказала Алла Коржикова, поднимаясь из-за парты. — Он снова тянет наш класс назад.
— А почему ты этому рада? — удивленно спросила учительница, впервые с сомнением думая, не ошибалась ли она все время в своей первой ученице. — Ты живешь с ним в одном доме и могла бы этого не допустить!
В этот момент отставший от всех Гаврила догнал колонну машин. Продуваемая ветрами, наполовину занесенная, впереди лежала дорога: она уходила в снежную степь.
Николай Герасимович и его сыновья
Осенью на степной дороге никогда не оседает пыль. Машины и днем и ночью везут зерно на элеватор.
Однажды, когда в полях еще кричали перепела, около магазина в совхозе остановилась запыленная машина.
— Эй, мальцы, приехали! — крикнул шофер и направился в магазин за папиросами.
Из кузова вылезли два мальчика. Старший, в синей вельветовой тужурке с «молнией», помог младшему спрыгнуть с машины.
Потом старший мальчик снова забрался в кузов и сбросил на землю фанерный чемоданчик и небольшой мешок — все их вещи.
Шофер вышел из магазина и с наслаждением закурил папиросу. Внимательно, может бить даже чересчур внимательно, посмотрел на ребят.
— Держите, мальцы! — Он достал из глубокого кармана комбинезона пряники. — Ну скорей ищите своего отца! А мне еще до совхоза километров шестьдесят. Как у нас на целине говорят: час не время, сто километров не расстояние.
— Большое спасибо, — сказал старший мальчик и откусил пряник.
— Спасибо, — повторил за братом младший. — Витя, пойдем!
— До свидания!
Витя перекинул мешок через плечо, подхватил легкий сундучок.
Ребята торопливо зашагали к поселку. Быстро темнело. Из степи потянуло прохладой. В домах зажглись огоньки.
Мальчикам казалось, что они легко найдут отца в этом небольшом поселке, где каждый житель хорошо знает один другого. Но первый же мужчина, у которого они спросили, где живет Тарасов Николай Герасимович, удивленно развел руками.
— Не помню… Кажется, у нас нет здесь такого.
— Слышишь? — испуганно сказал младший, и голос его задрожал.
Старший крепился, но и ему явно стало не по себе.
— Помнишь, папа писал, что работает на нефтяном складе? — неуверенно сказал он.
Поколебавшись, ребята решили еще раз попробовать. Теперь они обратились к женщине, которая несла от колодца воду.
— Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где живет Тарасов Николай Герасимович? Он работает на нефтяном складе.
Женщина опустила ведра, внимательно посмотрела на ребят, но, прежде чем ответить, спросила:
— А вам он кто будет?
— Отец.
— Папа, — сказал за братом Саша и посмотрел на женщину большими доверчивыми глазами. — Мы у бабушки жили, а она умерла.