- Максик, а ты, наверное, голоден. В холодильнике, небось, ничего нету у тебя? Пойдем ко мне, я тебя накормлю, - предложила соседка.
Максим не умел отказывать пожилым людям. К тому же, он действительно был очень голоден.
Он с радостью согласился. Сказал, что только умоется и обязательно придет.
В гардеробе он отыскал футболку и спортивные штаны. Удивительно, но от них плохо не пахло, как от постели. Словно его вещи недавно стирали.
Когда Максим надел их на себя, то с ужасом обнаружил, что футболка и штаны очень велики ему. Футболка сейчас больше напоминала парашют или развивающий парус, а в штаны смело мог влезть еще один человек. Он попробовал отыскать в шкафу, что-то более подходящее. Но прекрасно понимал, что, изрядно похудев во время своей отсидки, он вряд ли сейчас найдет в доме что-то по своему размеру. Поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть. По крайней мере, вещи были чистыми.
Собравшись, он вышел в коридор общего пользования. Хотел было позвонить к соседке в квартиру, но заметил, что дверь была открытой. На порог выскочил серенький Барсик. Несколько раз мяукнул. Наверное, так он приветствовал гостя и одновременно сообщал своей хозяйке о визите новых людей к ним. Тарама Ивановна мигом откликнулась.
- Максим, ты? Проходи, мой руки и на кухню.
Парень сразу прошел на кухню. Его желудок урчал, требовал, чтобы его немедленно накормили. На тарелке лежал порезанный черный хлеб и сало. Максим мигом сделал себе бутерброд и с жадностью стал кусать. Барсик запрыгнул на свободную табуретку напротив Максима и с интересном стал изучать гостя. Хозяйка тем временем поставила перед парнем глубокую тарелку с отваренным картофелем и сосиской.
- Ну, ешь, ешь, не стесняйся, - предложила она. – Ты извини, что без торжества, я ж …
- Да все в порядке, Тамара Ивановна, - перебил ее Максим, понимая, что бабушка волнуется, что не накрыла праздничный стол по случаю его возвращения. А с другой стороны, разве она ему должна что-то?
- Ну, как же, Максим? Ты вернулся. А мы это никак, что - ли не отметим? Ой, ты сиди, я сейчас, - сказала она и шаркая удалилась с кухни.
Максим прямо руками, с нескрываемой жадностью поедая картошку с сосиской, слышал, как Тамара Ивановна, находясь в коридоре, что-то говорила про дедову заначку. Спустя несколько минут, она вернулась на кухню, неся с собой бутылку водки.
- Вот, осталось! Сама-то я не пью. А ты, наверное, хочешь? – спросила она и протянула бутылку Максиму.
Парень не знал, что ответить. Он не употреблял крепкий алкоголь как до тюрьмы, так и там. В основном пил только пиво. И коньяк, но очень редко. Но сейчас ему не хотелось обижать Тамару Ивановну, которая проявляла к нему столько внимания.
- А знаете, что? – затянул Максим и улыбнулся. – А давайте вместе выпьем? И коту вашему нальем, - пошутил он.
Пенсионерка приятно рассмеялась. И кот, похоже, тоже.
Они выпили по одной.
- Максим, можно тебя кое о чем спросить? – поинтересовалась она.
- Разумеется, - Максим стал наливать по второй рюмке. Себе больше, Тамаре Ивановне чуть меньше.
- А расскажи, что тогда случилось между тобой и Сережей, царство ему небесное, - попросила соседка.
Максим, который ожидал услышать все, что угодно, но только не это, случайно перелил водку за край своей рюмки. Он посмотрел в глаза своей собеседницы, давая понять, что не хочет обсуждать эту тему, но Тамара Ивановна не поняла его. Вместо того, чтобы сменить тему, она попросила, чтобы он не волновался по поводу разлитого, и что она сейчас вытрет.
- Ну? Расскажешь бабушке? – спросила она, возвращаясь за стол, после уборки.
Макс тяжело вздохнул. Выхода не было. Ему пришлось снова вернуться к событиям четырехлетней давности. Эту историю, которая произошла между ним и Сережей на озере, он уже рассказывал, наверное, тысячу раз. Если не больше.
***
Максим не смог простить Марину, которая была ВИЧ-инфицированной. Дело было даже не в ее болезни. А в том, что она изменяла ему. Говорила, что девственница, а от ее лечащего врача Максим, вдруг, узнает, что она гулящая. Для него это было хуже предательства.
Уйдя из больницы, Максим созвонился с Сережей. Надо было кому-то выговориться. Идя на встречу с другом, Степанов не догадывался, какое еще более страшное известие его ждет. Ему было наплевать на девчонку. Маринка сама была виновата, что «заработала» себе неизлечимую болезнь. Это же надо было до такого додуматься, пойти в грязный нелегальный салон, чтобы сделать себе татуху? Правда, потом, как знал Максим, отец Маринки, тоже, кстати юрист, добился того, чтобы тех засранцев, из-за которых пострадала его единственная дочь, все же упекли за решетку. Тогда он постарался, а вот помогать Максиму, когда он оказался в суде из-за самоубийства Сережи, Анатолий Григорьевич не стал. Он возненавидел Степанова. И было за что. Он бросил его единственную дочь. Бросил в очень тяжелый момент.