Волнения продержались еще месяц и пошли на спад. Гимназистов и гимназисток рассадили за парты, чердак заколотили, и полвека о нем никто не вспоминал.
- Жуткая история, - буркнула Соня.
- А мне понравилось, - возразил Егор.
- Более жизненно, чем первый вариант, - сказал Кирилл, вставая, - а то любовь великая, трагическая гибель. Девчонкам, конечно, романтический вариант больше нравится, а то как-то неловко одеваться каждый год беременной самоубийцей.
- Она всё выдумала! – крикнула Дженни.
Ребята удивленно оглянулись на нее. Она стояла, скосолапив ступни в своих нелепых огромных туфлях. Ее руки были странным образом сложены на груди: одна кисть держала другую судорожно и крепко, будто спасая пальцы от обморожения. На лице ее отражалось страдание, словно ей сказали, что ее любимый плюшевый мишка убил двадцать пять младенцев.
- А может и выдумала, - легкомысленно пропела Заваркина и зачем-то посмотрела в угол.
Кирилл проследил за ее взглядом и увидел кучу старых пыльных фотоальбомов, которые вполне могли лежать тут с начала прошлого века. Он повернулся к Заваркиной, встретившись с ней взглядом. Она легонько качнула головой и одними губами шепнула: «Не сейчас». Кирилл коротко кивнул.
- Как отсюда выйти? – напряженно спросила Дженни.
- Либо через кабинет Анафемы, либо вниз по лестнице, - ответила Заваркина, вставая.
- Зачем отсюда вообще уходить? – возмутился Егор.
- Вам еще спортзал мыть, - улыбнулась Заваркина.
Дженни решительно направилась к лестнице. За ней шла Соня и ухмыляющаяся Заваркина. Кирилл светил телефоном, а Егор плелся, нехотя переставляя ноги.
Путь вниз так же шел мимо кабинета директрисы и кабинета завуча по воспитательной работе. Еще через два поворота показалась еще одна полированная заслонка.
- Шкаф в кабинете вахтера, - коротко пояснила Заваркина.
И застенных путешественников ждали еще два поворота вниз, которые привели их к точно такой же дверце, какая вела на чердак.
- Аккуратно, - сказала Заваркина и толкнула дверь ногой. Ребята вошли вслед за ней в совершенно обычное подвальное помещение. Было светло, вдоль стен тянулись трубы, укутанные стекловатой, что-то мерно гудело. Пахло обычно: теплым подвалом, застоявшимся воздухом. Откуда-то из вентиляции тянуло подгоревшей лапшой.
- Здесь крыс нет? – спросила Соня.
- С чего бы им здесь быть? – спросил Кирилл с точно такой же интонацией.
- Я не с тобой разговариваю, - огрызнулась Соня.
- С чего бы тебе со мной вообще говорить? – с деланным недоумением спросил Кирилл.
Заваркина, идущая впереди, тихонько хмыкнула. Егор, оттолкнув Дженни, пролез между Кириллом и Соней и догнал ее.
- Так как там с Балом?
- Бал отменен, - просто ответила Заваркина, - на днях вам об этом сообщат.
- А что делать? - Егор заглянул ей в лицо, - я считаю, что надо бороться.
- Он просто себе трон заказал, - пояснил для Анфисы догнавший их Кирилл.
- Трон? - скривилась Заваркина, - и кого ты решил изображать? Короля Артура?
- Святого Патрика, - съехидничал Кирилл.
- Святой Патрик был скромным проповедником, - улыбнулась Заваркина, - ладно, не расстраивайся, будешь карикатурным Святым Патриком.
Она похлопала его по руке и оглянулась на девочек. Те шли сзади в мрачном молчании.
Заваркина, резко и никого не предупредив, свернула вправо, туда, где трубы делали поворот и уходили в подвальную стену. Егор, смотревший только на нее, запутался в своих ногах и чуть не упал. Кирилл покатился со смеху, а Дженни, фыркнув, прошла вслед за Заваркиной.
Только никакой двери тут не было. Высокая и тонкая Анфиса без труда пролезла в щелочку между трубами, обитыми стекловатой, и стеной.
- Я туда не полезу! – возмутилась Дженни.
- Предпочитаешь вылезти из Анафемского шкафа? – с усмешкой спросил Егор. Он, такой же длинный и тонкий, просочился вслед за Заваркиной. Кирилл, который был маленького роста, но широк в плечах, сказал глубокомысленное «Мда», повернулся боком, втянул несуществующий живот и с усилием прошел через маленький проход.
Дженни чуть не плакала. Маленькая и пухленькая, она воображала проем в стене размером с лимон, а себя – дыней, и не видела возможно пропихнуть себя вслед за друзьями.
- Я тебе помогу, - шепнула Сонька и упорхнула в дыру, едва повернувшись боком. Может быть, балериной она была никудышней, но все-таки балериной.
- Не бойся, иди сюда, здесь не так уж и тесно, - Сонька высунула голову и протянула руки.
Тоскливо оглянувшись назад и прикинув, как отреагирует Анафема, если она, Дженни, вдруг вылезет из ее шкафа, она все-таки решилась. Увлекаемая руками Соньки и подобрав и втянув в себя всё, что только возможно втянуть и подобрать, Дженни протиснулась в узкий проход, вся красная от старания и унижения. Ее одежда была покрыта кирпичной пылью, полные руки тоже были запачканы. Пока Соня ее отряхивала, Заваркина задумчиво смотрела себе под ноги, а Кирилл с Егором топтались в отдалении, нетерпеливо подсвечивая темноту телефонами. Из темноты тянуло сыростью, но не затхлой, а свежей. Чувствовалось движение воздуха.