Глава десятая. Валлийский огонь.
- Вась, как будет по-английски «Я хочу белого кота»?
- Я не хочу белого кота. Я хочу крысу.
Егор услышал ее голос и поднял голову.
Заваркина сама забирала своего сына из школы. Егор встречал ее у ворот и с каждым днем чувствовал себя всё глупее и глупее. К концу второй недели он вообразил себя влюбленной Катенькой, поджидающей семинариста.
Он улыбался ей, она кивала ему и проходила мимо, не сказав ни слова. Иногда Васька оглядывался на Егора, а однажды и вовсе показал ему язык.
Когда они возвращались по подвальному туннелю после прогулки по манежу, Кирилл болтал без умолку. Он засыпал Заваркину вопросами: интересовался, когда и кем был обнаружен проход и что именно Анфиса собирается сконструировать в манеже. Та отвечала невпопад. Егор плелся сзади и лихорадочно раздумывал, чтобы такого отчебучить, чтобы привлечь ее внимание. Однако, когда они поднимались по винтовой лестнице, и Кирилл перешел на зловещий свистящий шепот, Анфиса и его попросила замолкнуть. Она была сосредоточена на своих мыслях.
- ААААА!!! Стой! Я тебе еще песенку не допела! – завопила вдруг сестра Егора, маленькая Вика.
Когда Егор возвращался домой после школы, размечтавшийся и расслабленный, он заставал одну и ту же картину: пятилетняя гиперактивная Вика, бегающая из комнаты в комнату, и ее няня, Валентина Матвеевна, пятидесятилетняя строгая женщина с высшим педагогическим образованием, невозмутимо поедающая свой обед. У нее в этот час был законный перерыв, и ничто не могло отвлечь ее от еды. Только однажды, когда Вика скатилась с лестницы и расшибла лоб, она отложила ложку, обработала раненую голову питомицы и вернулась к обеду, посадив присмиревшего ребенка рядом с собой. Доев, она вызвала такси и отвезла Вику в частную клинику, где той наложили два шва.
- Твоя сестра себе еще сорок раз лоб расшибет, а у меня больной желудок, - заявила она Егору, - к тому же лучше меня вы няньки не найдете.
Это была правда. Они вообще не могли найти никакой няньки: ни лучше, ни хуже. Те, кто был старше Валентины Матвеевны, были мудрее и невозмутимее, но не успевали за шебутным ребенком. Те, кто был помоложе, срывались, кричали, и не воспринимались Викой как взрослые люди.
Однажды они попробовали нанять няню-мужчину, но на второй день неугомонная девчонка провела ему «man check»: разбежавшись хорошенько, боднула «няня» головой в пах. Мужчину увезли на «скорой» и естественно, что на работу он больше не вернулся, буркнув что-то про «исчадие ада».
За пять лет жизни с сестрой, которая уже в пеленках производила слишком много шума, Егор научился абстрагироваться от нее. В качестве основного средства защиты, он использовал наушники «Sennheiser», а в качестве основного аргумента – подзатыльник. Когда Вика, разозлившись на безразличие брата, говорила, что расскажет родителям обо всех подзатыльниках, что тот ей раздал в течение обеда, Егор прибегал к третьему средству – шантажу. Он перечислял громко и с выражением все Викины пакости: залитая чернилами родительская кровать, балясина, оторванная от новой лестницы красного дерева, и щенок, Викиными стараниями погибший под колесами соседского «мерседеса». Ребенок утихал на блаженные пятнадцать минут.
Сегодня Вика была увлечена своей первой влюбленностью – Трубадуром из «Бременских музыкантов». Целый день она готовилась к встрече с воображаемым возлюбленным: тщательно причесывалась, аккуратно красила губки детской помадой и примеряла платья, показывая каждое брату. Егор страдал и прикидывал, как бы заставить няньку отобедать быстрее, чтобы спокойно помечтать о Заваркиной: о том, как она входит в дверь его комнаты, одним движением снимает с себя платье, залезает к нему на колени и принимается его целовать. Ммм… Настырная младшая сестра в такие моменты была очень некстати.
Наконец, Вика остановилась на розовой балетной пачке, прихваченной матерью в «Мэйсиз» по случаю распродаж. Платье одевалось всего один раз – на выпускной из детского сада – и теперь отвергалось по понятным любой женщине причинам. Но, видимо, утомившись, Вика справедливо решила, что Трубадур в этом платье ее не видел, а значит, оно вполне подходит для того, чтобы сразить его наповал.
Когда платье было выбрано, Вика перешла к репетиции развлекательной программы. Она стояла перед большим зеркалом на втором этаже и громко пела песню «Ах, ты бедная моя трубадурочка…», кокетливо отставляя то одну ножку, то другую, поворачиваясь то так, то эдак.
Егор надел наушники. Как только Вика увидела, что ее никто не слушает, она принялась визжать.