- Ты спал с Избушкиной?! – зарычала Соня.
- Ты из-за этого ее отметелила? – спросил Егор, легонько приподняв ее и встряхнув, пытаясь привести в чувство.
- Катя ей гадостей наговорила, - пояснила верная Дженни. Мила, проходившая мимо, громко хмыкнула.
- Вообще-то, она сказала, что у вас отношения, - сказал Таня Кириллу. Тот скривился.
- Это правда? – спросила Соня, отпихиваясь от Егора.
- Я не обсуждаю свою личную жизнь, - ответил тот.
- Ты тоже ее трахал? – Соня стукнула Егора в грудь.
- А чего не брать, если дают? - насмешливо спросил Егор.
- Ты и с Заваркиной также? – спросила Дженни.
- Ты, похоже, дура, - Егор посмотрел на нее, как на слабоумную.
- Она хоть знает, что ты в городе? – спросила Соня уже спокойнее.
- Сюрприз будет, - улыбнулся Егор и отпустил ее. Она бросила злобный взгляд на Кирилла и скрылась в туалете. Дженни поспешила за ней.
- Попал? – насмешливо спросил Егор. Кирилл отмахнулся.
- Раиса идет…
Парни поспешили скрыться.
Раиса Петровна подошла к открытому настежь кабинету. Она рассчитывала подойти незадолго до звонка, чтобы поймать Марину Станиславовну.
- Что-то случилось?
- Ваши девочки подрались, - наябедничала Марина.
- Кто?
- Соня и Катя.
- А в чем причина?
Марина запнулась. Ей не хотелось рассказывать подслушанные интимные тайны.
- Мальчика не поделили.
Раиса Петровна в ужасе прижала руку ко рту.
- Не переживайте так, - успокоила ее Марина, - им семнадцать лет, обычное дело. Вспомните себя…
Марина снова запнулась. Раиса Петровна была неаккуратно причесана, в старушечьей юбке и с желтой кожей, и Марина с ужасом подумала, что сказала бестактность. Мало ли, чем занималась эта женщина в семнадцать лет. Может, Байрона вслух декламировала.
- Я хотела задать вам скользкий вопрос, - Раиса замялась и глубоко вздохнула, - скажите, сколько девочек из этого класса живут половой жизнью?
- Нисколько, - твердо сказала Марина.
- Меня особенно интересует Соня Кравченко. Еще Дженни, но Кравченко особо. Вы же понимаете, эта ужасная женщина, с которой они дружат… Она плохо повлияет на детей.
Марина решила стоять на своем до конца: отрицательно помотала головой и уставилась в окно. За окном пара кружащихся снежинок превратилась в метель, из-за чего пасмурный день превратился в сумерки и вот-вот должен был мутировать в вечер.
Вечер дня святого Валентина становился кошмаром для двух третей вовлеченного населения города Б: в основном, для одиноких женщин и всех мужчин вне зависимости от гражданского статуса. К оставшейся, счастливой трети относились девушки определенного психотипа. Они в этот вечер получали конфетки, цветочки и колечки, чтобы завтра совершенно бессовестно хвастаться ими перед своими коллегами и соучениками. Именно для них, для этих чаровниц, этим вечером работали все заведения общественного питания, надеявшиеся сорвать куш на пирожных в глазури.
В кофейне у Заваркиной с потолка свисали розовые сердечки. На прилавках лежали печенья в форме сердца, на стене висела доска, на которой посетители писали признания друг другу.
- Меня от всего этого тошнит, - мрачно буркнула Соня.
- Это мой драгоценный муж придумал, - усмехнулась Заваркина, – в его стиле. Мимими и няняня.
- Бе-бе-бе, - Соня содрогнулась и шмыгнула носом.
Они сидели на кухне, на большом стальном столе и ели взбитые сливки прямо из баллона. Время подходило к закрытию, но в кофейне не было свободных мест: зал был заполнен парочками, среди которых затерялись Дженни и Илья, и стайками девушек, которые делали вид, что день Святого Валентина их не касается.
- Что у тебя с губой?
- Подралась с Курилкиной девушкой.
- У него девушка есть? - изумилась Заваркина, - я думала, что ты его девушка. Об зеркало стукнулась?
Соня вдруг скривила губы и по ее лицу потекли слезы.
- Эй-эй-эй! – Заваркина спрыгнула со стола, схватила салфетку и принялась вытирать ее лицо, - чего ты ревешь?
- Все вокруг занимаются сексом, - пробулькала Сонька.
- Я сливки тебе по лицу размазала, - заметила Заваркина, - рассказывай!
- Был урок ОБЖ, - начала Сонька, снова хлюпнув носом.
Заваркина слушала, склонив голову набок и не выражая эмоций.
- После следующего урока подошла Алина Медведь и Сапог, и оказалось, что даже на Сапог кто-то польстился. А уж страшнее нее в целом мире не отыскать. Ты ее видела, она на балу была бабой-рыцарем.
- Я до двадцати лет девственницей жила. Хотя была вполне ничего себе.
Соня безмерно удивилась.
- Да и потом, - продолжала Заваркина, - ты сначала посмотри на того, кто на Сапог польстился. Я пожала бы ему его холодную липкую лапу.