— Я пойду на выпускной, — вдруг сказал Егор, не сводя глаз с улыбающейся Анфисиной головы, которую чернильная бомба превратила в одноглазую панду.
— Стало легче? — спросила Дженни. Она хотела удостовериться, что они с Кириллом, запустив запись по просьбе Анфисы, не расстроили Егора еще больше.
— Немного, спасибо, — попытался улыбнуться он и вдруг признался, — я отдал бы обе почки и жил бы всю жизнь на диализе, лишь бы узнать, что произошло той ночью, и куда она делась…
Той ночью в мансарду поднялись двое.
На часах было полтретьего ночи. Маленький Вася крепко спал на диване. Он был полностью одет: на нем были даже куртка и ботинки. Анфиса сидела за столом над чистым листом бумаги и нетерпеливо постукивала по нему ручкой. Она обещала Зульфие рассказать все, но «все» не поместилось бы и в четыре тома. Поэтому, когда она услышала тихий скрип тормозов под окном, она черкнула на бумаге пару строк, решительно сложила лист втрое, положила его в конверт и запечатала. Сверху она накорябала почтовый адрес Зульфии.
В дверь тихо поскреблись. Анфиса распахнула ее настежь и усмехнулась.
На пороге стояла ослепительно красивая девушка, замотанная в огромный шарф, слишком теплый для весны. На ней были резиновые сапоги с маленьким белым лейблом спереди, сообщавшим, что ее калоши стоят триста долларов.
— Привет, Заваркина, — сказала Алиса, заходя в крохотную прихожую.
— Привет, Заваркина, — откликнулась Анфиса и чмокнула сестру в щеку.
Следом за ней зашел наголо бритый мужчина в кожаной куртке. Он был широк в плечах, но невысок ростом. Он смотрел на мир красивыми глазами цвета агата, но всегда исподлобья. Он не принадлежал ни к одной субкультуре, но в его ухе болталась серьга. Его лоб еще в школьные годы перерезали морщины, но высокие скулы и крупные белые зубы сделали его грандиозный успех у женщин. Сейчас его лицо было непроницаемо, но глаза выдавали многое: и радость встречи, и нетерпеливое желание поцеловать любимую женщину, и нежность к своему детенышу. Сложная комбинация эмоций, тонко оттеняющая суровый облик, сделала его чертовски привлекательным. Как всегда.
— Папочка приехал, — пролепетал заспанный Васька, появляясь в прихожей.
— Привет, мой сладкий, — сказал Вася Заваркин-старший и подхватил сына на руки. Тот по-щенячьи уткнулся ему в шею и затих.
Анфиса смотрела на них и улыбалась. Она вдруг подумала, как хорошо, что он успел уехать до рождения Васи. Уж слишком они похожи: та же круглая голова, большие серые глаза и важный вид — словом, если Васю-младшего одеть в кожанку и проколоть ухо, то получится уменьшенный клон Васи-старшего.
— Какой план? — спросила Анфиса у Алисы.
— Мы с мелким летим на самолете, а вы своим ходом.
— Пешком, что ли?
— На машине. Она тебе понравится, — Алиса хитро улыбнулась, — сколько у нас дней в запасе?
— Парочка есть, — сказала Анфиса уверенно.
— Значит, через границу успеете, — сказала Алиска, прикинув расстояние, — не берите с собой наркотики. Отдавай мне ребенка, Василий.
Вася еще раз поцеловал сына в макушку и поставил его на ноги. Вася зевнул, подхватил свой рюкзачок и, важно махнув матери рукой, вышел, доверив свою ладошку Алисе. Он спешил навстречу приключениям, и ему было не до сентиментальностей.
Старший Заваркин, проводив их взглядом, повернулся к Анфисе.
— Ты опухла? Почему такие письма пишешь? — насмешливо спросил он, — «Забери меня в течение трех дней». А если бы я его не увидел и не прочел?
Анфиса вместо ответа подскочила к нему и впилась в губы. Она не видела его семь лет. Свалив на Алиску организацию его тайных встреч с маленьким Васей, она имела возможность наблюдать за ними только украдкой и издалека.
— Ну, ладно-ладно, прощаю, — смягчился Вася и погладил ее по щеке. Но уже в следующее мгновение схватил ее за подбородок и втащил в ванную, в которой горел свет.
— Какого хрена? — сурово спросил он, — у тебя веки в красных точках! Опять блюешь после еды?
Он отвесил ей легкую пощечину.
Анфиса улыбалась. Она совершенно отвыкла от такого обращения с собой. Она соскучилась по нему не как по мужчине, а как по брату, единственному близкому человеку, который едва зайдя в темный коридор, заметил симптомы булимии.
— Но выглядишь хорошо, — ревниво сказал Вася, — похудела, загорела, волосы отращиваешь, зубы скалишь, глазами сверкаешь.
— Это все наркотики, — пропела Заваркина, улыбаясь.
— По-моему, это любовь, — он снова схватил ее за подбородок, — чего ты ржешь? Сарказм за семь лет повыветрился?
Анфиса засмеялась и засунула ладонь в задний карман его джинсов.
— Будешь дразнить, мы еще долго отсюда не уедем, — он улыбнулся и чмокнул ее сложенные «рыбкой» губы.
Они вышли из ванной, и Анфиса легко подхватила кожаную дорожную сумку и портплед. Вася хмыкнул что-то вроде «феминистка хренова» и отобрал у нее и то, и другое.
— Мне нужно письмо отправить.
Вася кивнул и вышел. Анфиса оглядела мансарду, вытащила из ящика свой плоский серебристый лэптоп, послала своей спаленке воздушный поцелуй, вышла и закрыла за собой дверь. Ключ она бросила на пол и задвинула ногой под коврик.
Выйдя из подъезда, она окунулась в прохладу. Перед подъездом стояли две машины: неприметная прокатная иномарка и огромный черный внедорожник, который она уже видела в Рождество, на парковке в парке, во время выступления Валлийца.
Почтовый ящик имелся на углу. Анфиса быстрым шагом дошла до него, опустила письмо, обернулась и застыла как заклятьем пораженная. Возле машин топталась ее маленькая семья.
Ее сын, уже удобно устроившийся на заднем сиденье арендованной иномарки и нетерпеливо поглядывавший на взрослых через заднее стекло.
Ее великолепная сестра.
Ее любящий почти муж.
У нее, Анфисы Заваркиной, бродяжки и скандалистки, теперь будет всамделишная семья.
— Чья тачка? — спросила она у Васи-старшего, восхищенно проведя рукой по глянцевому боку.
— Твоя, — улыбнулся он и бросил изумленной Анфисе ключи, — дарю.
— У нас настолько хорошо идут дела? — спросила она. Вася с улыбкой наблюдал, как она с удовольствием села на водительское место и любовно погладила кожаную оплетку руля.
Машина Алисы и Васи-младшего плавно отчалила. Вася помахал родителям в окошко. Родители помахали в ответ и тоже тронулись.
— Я читал твои письма, — начал Вася, глядя на Анфисин профиль, — мне понравились кое-какие мысли. Про власть и про нож. Но совершенно не понравился твой молоденький любовник.
— Ты просто ревнуешь, — съехидничала Анфиса, выворачивая руль. Они выезжали на объездную дорогу города Б, покидая его навсегда. — Можно подумать, у тебя не было романов за эти семь лет…
— Таких не было, — серьезно сказал Вася.
Анфиса посмотрела на него, подозревая в наглом вранье. За семь лет Вася начисто растерял остатки своей юности, но эти девяносто килограмм литых мышц не могли не привлечь какую-нибудь впечатлительную дамочку.
— Скажи, что это все выдумки, — потребовал он.
— Ой, да брось, — скривилась Анфиса, — неужели ты всерьез думаешь?..
Вася схватился за руль и резко вывернул его вправо. Машина съехала на обочину.
— Ты дебил? — завопила Заваркина и принялась лупить брата куда попало, один раз даже ощутимо заехав ему в челюсть. Тот быстро скрутил ее и крепко встряхнул, чтобы успокоить.
— Скажи, что это неправда, — потребовал он. По угрожающим ноткам в его голосе Анфиса поняла, что шутки кончились.
— Эти письма — всего лишь художественная литература, — весьма убедительно сказала Анфиса.
— Я не верю ни единому твоему слову, — сказал Вася, глядя ей в глаза и удерживая в железных объятиях.
— Ты скучал по мне? — спросила она ласково.
— Каждый день, — тихо ответил он, отпуская. Анфиса потерла предплечья, уверенная, что утром там проявятся синяки.
— Не делай так больше, — сказала она тихо, — я давно машину не водила. Мы разобьемся. Куда мы едем, кстати?
Вася достал планшет и пошарил пальцем по gps-карте.