Моей любимицей была драконица Элли, которую дедушка спас еще яйцом. Вместе с ней в поместье жили карликовые единороги, хрустальные олени, фениксы и даже одна вредная мантикора, охранявшая все это добро. Одна только внешность мантикоры отпугивала недоброжелателей: большой красный лев с головой человека и хвостом скорпиона, дополнительно унизанным ядовитыми шипами. Следить за большим хозяйством дедушке помогали домовые Ольма и Мальо, а также Оникс – пегас, которому уже перевалило за сотню лет. Все вместе они заботились о живых существах, ищущих новый дом.
Здесь, в этом волшебном заповеднике, можно было не бояться собственной силы. Кем я была? Ведьмой, конечно, как и моя мама – Изабелла. А еще немного стихийным магом и Говорящей.
– Дедушка!
– Привет, маленькая. Как твои дела? Никто не обижает?
– Дедуль, ну кто в здравом уме обидит ведьму в тринадцатом колене?
– Да уж, скорее она кого хочешь обидит, – хмыкнул один из домовых, забирая у меня дорожную сумку.
Пользуясь моментом, я подошла к своей чешуйчатой подружке и прижалась к склонённой ко мне морде.
– Соскучилась? – спросила тихо, заглядывая в глаза драконицы. – Я вот – очень! Махнем к нашему озеру?
Это место мы нашли несколько лет назад, в наш третий или четвертый полет. Небольшое озеро со сладкой студеной водой служило домом для диковинных рыб. Животные со всего леса приходили сюда утолить жажду, а иногда – чтобы послушать песни заглянувших в гости русалок. С этим озером у меня было связано много разных воспоминаний…
Одним жарким летним днем мы с Элли прилетели, чтобы поплавать. Лес был, как никогда, тих, словно в ожидании грядущей бури. Элли тоже чувствовала неладное и уже собиралась улетать, когда из леса вышла стая волленов – двуликих, совершивших убийство разумных существ и сошедших с ума от крови. Они превращались в безумных зверей, теряя свою человечность.
Волленов было девять. Я слышала мысли каждого из них. Чувствовала желание кровавых развлечений. Видела в памяти обрывки совершенных убийств и отчетливо понимала – они наслаждались этим. Не было стыда или сожаления. Только животная ярость, застилающая глаза алой пеленой.
Гнев разлился пламенем по моему телу, требуя выхода силы. Я знала, что не должна позволять магии брать над собой верх, но искушение было слишком велико. Стихии уже шептались внутри, умоляя отпустить их из плена разума. И я сдалась…
Последствия того всплеска были ужасающими. Некогда зеленая поляна превратилась в выжженную пустошь, скрыв в пепле останки уничтоженных тварей. И мне бы радоваться избавлению от них, вот только я отчетливо понимала – если не смогу совладать со своими силами, то однажды стану таким же монстром, только намного опаснее. Это знание угнетало.
Из невеселых мыслей меня вырвало обиженное сопение дракошки. Ее мысли были похожи на хоровод обиды и волнения, легкой грусти и яркой радости. Да, я слышала их, как и голоса других существ.
Ведьма, стихийник и Говорящая. Столько силы, столько ответственности. И все это благодаря моим родителям: маме – ведьме в двенадцатом поколении, и отцу, который оказался демоном. Вернее, стал им.
Как это произошло – до сих пор оставалось загадкой. Да и я, если честно, не особо вникала. Я не могла ни любить его, ни ненавидеть. Я просто не знала своего родителя, и мне было легко смириться с его отсутствием. Именно из-за отца я и боялась своих сил. Страшилась Тьмы, что жила внутри, ведь иногда могущество и зло казались такими соблазнительными…
К дому дедушки мы вернулись уже в ночи. Элли проводила меня до двери и улеглась спать прямо под окном. Безликая луна мягко подсвечивала серебристую чешую драконицы, местами сплетающуюся с полосками золота, рисуя прекрасные узоры на сильном теле. Изумрудные глаза делали Элли похожей на маленького беззащитного котенка, который, впрочем, очень любил шалить!
В эту ночь мне снились странные сны. Я видела себя парящей над развалинами домов и останками погибших, но не чувствовала печали и боли. Я вообще ничего не чувствовала, и это пугало сильнее, чем разрушенный мир! Сотни странных существ сновали среди очагов черного пламени, подчиняясь чужой воле, а голос – такой близкий и родной – отдавал приказы, уничтожая последние крупицы жизни…
Проснулась резко, практически слетев с кровати на пол. Меня била дрожь, а на лбу выступил холодный пот. Потихоньку ужас ночи отступал, не в силах справиться с натиском солнечного дня, но и вечное светило не могло растопить лед, сковавший душу.