— Нет, я на медицинском. Извини, я не подслушивала, просто я эти стихи с детства люблю. Вот и не удержалась. — покраснела Лиза.
— Наоборот, отлично вышло, — продолжала брюнетка. — Я рассудила, Сашу Чёрного мало кто знает. Разве что литературоведы. А мы с тобой и тут сродни. Выучишься, и я для тебя таблетки изобрету. Она говорила по-русски совершенно свободно и почти без ошибок, однако, с заметным акцентом.
С тех пор прошло года полтора. Анна-Мари постепенно и уверенно завоёвывала в жизни Лизы место старшей сестры. Ведь бывает такое место, да? И ещё бывает младшая сестра, братья, мама. У Лизы, кроме папы, не было никого. Не с кем было сравнить.
— Скорей, скорей! Дождь начинается, — приветствовала Лизу знакомая официантка. — Твоя подруга уже тут.
— Машка, здравствуй. До чего же я рада тебя видеть! — Лиза влетела в кафе, плюхнулась на стул, встряхнулась как котёнок и попыталась отдышаться.
— Лизочек, ты почему такая встрёпанная? И что-то ты не очень радостная — собеседница посмотрела на бледное серьёзное личико Лизы. — Ты не промокла? Я нам заказала по бокалу бордо. Скажи, ты есть хочешь? Здесь супчик такой потрясающий готовят: протёртый тыквенный азиатский острый с креветками. Или тебе лучше «Kaffee und Kuchen»?4 Я приглашаю.
— Ты у меня, известное дело, акула капитализма. Ох, нет, это из моего коммунистического детства. Наши немецкие политики говорят: «капиталистическая саранча», — пожала плечами Лиза. Её глаза, несмотря на шутливые слова, оставались печальными, она явно думала о другом.
— Лизка, я тебя убью. Мы с тобой, как получившие естественно-научное образование, такие вещи ляпать не можем. Я, конечно, не систематик. Но знаешь, хордовых с прямокрылыми перепутать? Акулу и саранчу? Легче акулу со львом! — Анна-Мари явно старалась растормошить подругу, чтобы отвлечь от невесёлых мыслей.
Однако Лиза вяло улыбнулась, и только. Тогда Анна-Мари сделала ещё одну попытку:
— Вот кстати, о львах5. Ты посмотри, какой у нас в Мюнхене за последнее время львятник развёлся. Я пока ехала, пока парковалась, всё время на этих львов смотрела. А от подземного гаража до кафе стала считать.
— От угла «BriennerstraBe»? От самого салона «Mercedes»? — наконец включилась Лиза.
— Ну да. Здесь идти-то две минуты. Так вот, пять львов: весь красный, весь золотой, зелёный снизу со светлой спинкой. Спинищей! Лев всё-таки.
— Ну хорошо. Потом «шахматный лев» в шашечку.
— Который на задних лапах сидит? С ящиком рядом?
— Точно. И ещё весь цветной. А-ля «Hundertwasser». Анна-Мари с удовольствием заметила, что подруга понемногу приходит в себя.
— А я вообще смотрю, много нового в городе появилось. Пледы в кафе, чтобы сидеть на улице, когда прохладно. Свечка перед тобой горит, сама в плед укутаешься. Уютно! Экипажи и велорикши. Ну и эти скульптуры львов, конечно. Мы с папой…
Она осеклась, и её серые глаза наполнились слезами.
— Лизочка, — ласково сказала Анна-Мари, — давай с самого начала. Что случилось? Что тебя мучает? Ты по телефону не хотела. Давай сейчас.
— Маш, я тебе говорила, мама у меня рано умерла.
Она замолчала, но вскоре с усилием продолжила
— Это был несчастный случай. Сначала на скользкой дороге, какой-то Опель пошёл впереди юзом. Папа резко затормозил. Мама ударилась. Ну ничего особенного! Ударилась и всё! Ремни удержали, врача не вызывали даже. Но вечером дома ей стало плохо. Левая рука перестала действовать. Отнялась речь. Это был первый инсульт. Затем в больнице мама вроде начала поправляться, но вскоре последовал и второй инсульт, а потом третий последний.
Анна-Мари, до сих пор сидевшая молча, тихо спросила:
— И папа твой больше не женился?
— Какое там, женился! Я вообще не понимаю, как он после этого выжил. Может, для меня только… — Губы у Лизы снова предательски задрожали. — Маш, ты понимаешь, я до сих пор… Что я, собственно, знала про них? Что это папа и мама мои. Что папа очень маму любил. Что и сейчас, наверно, любит её! И вот однажды…
Анна-Мари внимательно слушала Лизу, больше не перебивая. Когда дело дошло до содержания письма, она уточнила:
— «Remember»? Я тебя правильно поняла?
— Да-да, на одной стороне листка было только это страшное слово. Но почему? Это же просто значит «помни»? Ты Дюма читала «Двадцать лет спустя»?
— Нет, я мой французский язык с Гюго начинала, а потом на Мопассана перешла.
— Тогда я тебе потом объясню. Только на папу, когда он это письмо получил, больно было смотреть.
5
Фигура льва — центральная фигура герба города Мюнхена. Речь идёт о городских скульптурах.