Думаю, что я уснула, хотя я все слышала и осознавала. Когда Фету закончил, он накрыл меня мягкой простыней и провел большим пальцем по лбу:
- Ты жить, - произнес он с улыбкой.
Я сомневалась, что «я жить», но не признать не могла: мне заметно полегчало физически. Пришло время работы над ошибками на уроке по эмоциям. С алкоголем я решила завязать, ибо он действительно все обострял. Я твердо решила пережить эту боль без наркоза, потому что все иные пути только отодвигали проблему, а не решали ее. Надо плакать – буду плакать. Надо танцевать – буду танцевать.
После массажа я, не торопясь, прогулялась по острову. Шла по кромке воды и слушала, как она плещется под моими ногами. На ресепшене встречали очередную группу отдыхающих. Я села на маленький диванчик возле столиков в мини-баре и понаблюдала за церемонией. Свою-то я помнила как во сне. И опять все были парами. Даже две молодые девчонки с губами и грудью явно неприродного происхождения крепко держались за руки. Как меня только угораздило выбрать какое место для своего побега? Я настоящая мазохистка, если решила стать одинокой волчицей на острове, где даже крабы ходили парами.
«Терпи» донеслось изнутри. Я закрыла глаза и запрокинула голову.
- Salut, - раздался знакомый голос.
Я открыла глаза и с упреком произнесла:
- Упрямство – достоинство ослов.
Яник улыбался, явно не понимая значения моих слов. А рядом с ним стоял молодой мужчина и внимательно изучал меня глазами. Его лицо было красивым, его глаза улыбались и он, наконец, заговорил:
- Привет. Яник мне про тебя все уши прожужжал и я пришел на тебя посмотреть. Ты и, правда, очень красивая.
- А ты кто? – спросила я, радуясь факту прекрасной русской речи, но сбитая с толку его бесцеремонностью.
- Ноа, - он протянул мне руку.
Я опустила на нее взгляд, но свою в ответ подавать не стала. Мое личное пространство нуждалось в обороне.
- Ты француз? – спросила я и потянулась к пачке сигарет.
- Только по паспорту, - ответил незнакомец с красивым именем и убрал свою руку, как будто не заметил моего нежелания вести диалог. – Как тебя зовут?
- Я совру, - предупредила я его и прикурила.
- Тогда я сам придумаю, - улыбнулся он. – Мы в раю и ты будешь Евой.
- Мы в аду, - я выпустила дым ему в лицо. – Здесь жарко как в духовке, в душе я сестра дьявола, а ты идешь отсюда нахрен вместе со своим другом и вы оба оставляете меня в покое. Как тебе такой расклад?
Ноа широко улыбнулся, сел напротив меня и взглядом попросил разрешения взять сигарету. Я пальцем подтолкнула пачку в его сторону. Он прикурил, затянулся, выпустил дым и, глядя на сигарету у себя в руке, произнес:
- Как ты это делаешь? Это же противно.
- Я делала вещи и похуже.
- Ты действительно здесь одна? – спросил он, затушив сигарету.
- Нет, - ответила я, - со мной всегда томик Ибсена.
Ноа улыбнулся еще шире:
- Так ты Ингрид?
- Нет, я дочь тролля, мать твою! Может, хватит уже? Как мне еще дать понять, что тебе пора идти отдыхать со своими друзьями-серферами?
- Так ты приходила на нас смотреть? Это тебя я вчера видел на берегу?
- Тогда уйду я, - я поднялась, но он схватил меня за руку.
- Выпьем?
Я одернула ладонь, но предложение было таким своевременным…
- Одно условие: ты меня не трогаешь и не нарушаешь мое личное пространство.
Он поднял руки вверх, не переставая улыбаться. Я на секунду закрыла глаза… Как Мирон тогда «Ручки-то вот они!».
- За выпивку платишь ты, - сообщила я и направилась в сторону бара.
- Тогда с тебя интересная история, дочь тролля, - услышала я за спиной.