- Можно, - ответил Мирон и я провела пальцами по пятну на повязке.
- У тебя неприятности? – даже не надеясь на ответ, снова спросила я.
- У тебя неприятности, Высоцкая, - ответил он и открыл глаза. – С чего ты взяла, что тебе можно было сюда ехать?
Я нахмурила брови:
- Я, вроде, подписку о невыезде тебе не давала…
- Поговори мне еще, - оборвал он меня. – Это че такое? Ты все забыла? От рук отбилась?
Я попыталась подняться, но он схватил меня за руку и дернул обратно:
- Куда собралась? Лежать!
Лежать? Лежать с ним здесь всю оставшуюся жизнь – чего еще можно было желать? Только одного. Сказать ему «нет».
- Отпусти! – я выдернула руку и вскочила на ноги. – Хватит! Я кто? Ты как со мной разговариваешь? Ты как со мной обращаешься? Ты меня пинал как собаку бездомную всю неделю, не приходил и не разговаривал! Ты меня даже поцеловать нормально не мог! Ты нажрался и насиловал меня всю ночь у себя дома! И чего ты от меня ждешь?! А ты обо мне хоть немного думал?! Ты думал, что Я чувствую?! Ты думал, КАК мне было плохо?! Или ты всегда думаешь только о себе?
Мой голос постепенно затихал и я начинала плакать, но он встал, мягко взял меня руку и подтянул к себе. Обнял, и я уткнулась своим носом в его перебинтованное плечо. Он гладил меня по волосам и шептал:
- Все, все, тихо. Тихо, маленькая моя, успокойся. Я все тебе расскажу, но позже. Не реви, все хорошо…
- Мирон, - всхлипнула я.
- Что?
- У нас дверь нараспашку…
Он оглянулся, улыбнулся, отпустил меня и захлопнул дверь.
- Одевайся, Высоцкая, - произнес он, застегивая молнию на своих джинсах минутой позже.
- Интересно, во что? – усмехнулась я. – Боюсь, мне теперь придется ходить голой.
- Это плохая шутка, - заметил он.
- А это не шутка. Мне нечего надеть. У меня осталось только нижнее белье, офисная юбка и белая рубашка…
- Ты прикалываешься?
- Я не брала с собой ничего, - произнесла я, опустила голову и добавила тише, - а еще я сапоги и пальто забыла в Москве. В аэропорту. В баре…
Когда я подняла голову, я увидела, что он улыбается.
- Ты прелесть, маленькая моя. Я тебя обожаю. Раз ты осталась голая, будь добра: сиди в номере.
- Но… - попыталась я возразить, но он уже стоял на пороге:
- Мои слова не обсуждаются. Ты делаешь так, как я говорю. В любом случае и безо всяких условий. Ты голая и, значит, ты сидишь здесь. Я пошел заселяться в свое бунгало.
- Какое еще твое бунгало? – я думала, что он будет жить со мной под одной крышей, если честно.
- Я буду жить в лагуне на другой стороне острова. Мой дом на стоит прямо в воде. Если будешь себя хорошо вести, я тебя приглашу в гости. Как-нибудь. Ложись спать. Обед я тебе сюда принесу.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
Я села. Стоять уже просто не могла. Все это было как во сне, как не со мной. Он нашел меня. Он нашел меня на другом конце земного шара. Я понятия не имела, как ему это удалось. И это не может не значить ничего. Да, он морозился от меня и я не знаю причин, но сейчас он здесь. И снова похож сам на себя. Только теперь я смотрю на него иначе. У меня в голове постоянно звучал голос Колесникова, который говорил мне: «Дальше ты будешь сопротивляться отчаяннее, а он будет причинять больше боли». Он не мог оказаться правым в своих оценках моего положения, но я знала, что так и будет.
Я подняла с пола одеяло, опустила жалюзи, прячась от солнца, и легла спать, мгновенно провалившись в объятия Морфея.
Когда я проснулась, обед в ресторане, судя по моим часам, уже почти заканчивался. Мирона и еды я нигде не наблюдала. А есть хотелось. Действительно хотелось, причем очень сильно. Последние несколько дней мне кусок в горло не лез, я только и делала, что полировала свою тоску по нему крепким алкоголем. Единственным возможным выходом было одеться в офисную одежду.
Я пошла в гардеробную и надела свои черные кружевные трусы. Соблазнительные, но на купальник не похожие ни разу. Влезла в узкую юбку. Ну, влезла – это я погорячилась, конечно. Я болталась в ней как карандаш в стакане. Лиф купальника был цел, слава богу, хотя проку от него теперь не было никакого. Я надела свою рубашку, которая была далеко не первой свежести, и завязала ее узлом на животе. Посмотрела на себя в зеркало. И передумала.