Ее навестил председатель шведской компартии Свен Линдерут, привез подарки, последние достижения капиталистического общества — соковыжималку, картофелечистку, кухонные щетки (см. журнал «Эхо планеты», от 29 мая 1998 года).
Со свойственным ей юмором и умением мужественно переносить тяготы Александра Михайловна 29 февраля 1952 года писала Ивану Михайловичу Майскому:
«Было высокое давление и что-то с сердечным клапаном. Но мои кремлевские врачи взялись за меня основательно. По-старомодному пустили кровь, и я почувствовала себя маркизой XVIII века, которая при каждом недомогании или любовной горести прибегала к кровопусканию. Оказывается, это очень хорошо. Сегодня я улыбаюсь на солнышко и проблески весны… Читаю записки Пржевальского, интересно. Я его лично знала, он часто бывал у моего отца».
Когда Александра Михайловна писала это письмо, она не знала, что до адресата оно не дойдет. 19 февраля 1952 года Майского арестовали.
Его обвинили в связях с британской разведкой и в том, что он считал западных лидеров друзьями Советского Союза. Вслед за ним арестовали троих его недавних подчиненных, бывших сотрудников советского посольства в Лондоне, в том числе известного публициста Эрнста Генри (он же Семен Николаевич Ростовский, он же Леонид Аркадьевич Хентов, человек с фантастически интересной биографией, автор двух знаменитых в 1930-е годы книг — «Гитлер над Европой» и «Гитлер против СССР»).
После смерти Сталина, как сказано в следственном деле, Майский «от своих показаний отказался, заявив, что они вымышленные». Но его всё равно не отпускали. Через два года после смерти Сталина, в мае 1955 года Майского судила Военная коллегия Верховного суда по обвинению в измене родине. Но в июле 1955-го его, наконец, освободили, и он вернулся в Институт истории Академии наук.
Однако мрачная тень нелепых обвинений висела над ним. В начале 1957 года обсуждался вопрос о новом издании «Истории дипломатии» и «Дипломатического словаря». Нужен был главный редактор. Лучшей кандидатуры, чем академик Иван Майский, предложить было трудно.
Но секретарь ЦК по идеологии Дмитрий Трофимович Шепилов отправил членам президиума ЦК записку, в которой назвал это нецелесообразным: «Майский И. М. признан виновным в злоупотреблении служебным положением в бытность свою послом СССР в Англии и осужден; в дальнейшем Майский реабилитирован не был, а лишь помилован в порядке частной амнистии».
Двадцать первого февраля 1957 года вопрос обсуждался на заседании президиума ЦК. Новый министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко попросил Майского в редколлегию не вводить и тем более не делать главным редактором: он даже не член партии! Майского исключили из партии после ареста и не восстановили. Приговор ему отменили только в 1960 году. Так что особенно помочь в публикации трудов Коллонтай Иван Михайлович не мог…
При советской власти из ее воспоминаний публиковались лишь отрывки. Записки Коллонтай в двух томах вышли в Москве только в 2001 году — при помощи немецкого Фонда им. Розы Люксембург.
Довольно долго советские чиновники не могли простить Коллонтай самостоятельности в политической и личной жизни.
Пятнадцатого ноября 1967 года начальник Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР Павел Константинович Романов пожаловался в ЦК КПСС на постановку в театре «Современник» спектакля «Большевики» по пьесе молодого тогда драматурга Михаила Филипповича Шатрова «Тридцатое августа»:
«Это — совершенно недопустимый и беспрецедентный случай нарушения установленного порядка, в соответствии с которым драматические произведения современных советских авторов могут показываться на сцене лишь после разрешения их текстов к постановке органами Главного управления по охране государственных тайн в печати.
Текст пьесы М. Шатрова «Тридцатое августа» не был подписан нами для исполнения, так как содержал ряд существенных недостатков идейно-политического характера… Пьеса получила отрицательное заключение Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС…
Рассмотрение этого произведения показало, что в нем, например, допускалось искажение ряда мыслей В. И. Ленина… Вызывала также сомнение историческая достоверность и политическая оправданность введения в число действующих лиц пьесы таких персонажей, как Стеклов, Коллонтай, Крестинский, которые как до событий, изображаемых в пьесе, так и в последующем были в оппозиции к В. И. Ленину, выступали против политики партии по принципиальным вопросам, примыкали к различным антипартийным группировкам…