Сына спартанской семьи, давшей новой легенде начало!'
Поднял он щит и копьё приготовился бросить разяще,
Но амазонка копьё подняла и метнула быстрее.
Жало копья отразил Эврипида большой щит блестящий,
Но наконечник оставил глубокую рану на шее.
Стала Сапфо приближаться, блистающий меч приготовив.
Шлем её с гребнем пурпурным едва над щитом возвышался.
Смело она шла на воина, раной его обескровив -
Было похоже, что бой не начавшись уже завешался.
Только спартанец ударил копьём очень сильно и точно
Выше щита амазонки, в глазницу гривастого шлема.
Выбил ей глаз и отбил её меч, и стоял очень прочно.
Зрители бросив смеяться застыли все немо.
Кровь залила панцирь девы и пояс жемчужный, и ноги.
Сколько она не пыталась к спартанцу мечём дотянуться,
Он уклонился, закрывшись щитом, отбивал все наскоки,
Сам бил копьём беспощадно, заставив Сапфо поскользнуться.
Вот и упала на спину она, уронив щит измятый.
Требуя схватку закончить, все девы вскричали ужасно.
Бросились быстро к нему, прекратить поединок проклятый,
Но Эврипид исхитрясь амазонку добил своевластно.
Вдруг свет померк, донеслись из небес удивлённые речи -
Это Арес - бог бесчестной войны, начал в город спускаться:
'Вот он - герой! Про него мне Афина сказала при встрече.
Может, коварством своим он научит вас драться!'
Новая вышла на площадь сражаться теперь амазонка.
Вынесли скорбно Сапфо на щите, вместе с канувшей славой.
Бить стали девы вокруг по щитам своим копьями звонко,
Дух укрепляя и требуя только победы кровавой.
В яд обмакнул амазонке копьё бог Арес незаметно.
За поединком смотрел с любопытством он и горячился.
Ранен копьём Эврипид был, сражаясь с врагом беззаветно,
Но амазонке в царапину тоже тот яд просочился.
Оба бойца умирали потом на арене священной,
Долго стонали на пыльной земле к Артемиде взывая...
Жертва тройная прекрасна была для богини надменной,
Может быть милость проявит она для далёкого края.
'Нужно нам песню сложить про геройскую схватку.
Пусть Филоменес восславит спартанца, как будто Ахилла,
Тевкры из Трои из песни узнают ответ на загадку -
Слаб враг дорийский, раз женщина-воин его победила!'
Так говорил бог войны, насмехаясь над смертными всеми.
Коршун Арея кружил в вышине, предвещая несчастья,
Золотом перьев сиял как сверкающий ряд диадемы,
Хохотом страшным пугал и к хозяину сел на запястье.
Засобрался Арес амазонок покинуть столицу,
Но опустилась на землю Афина на облаке красном.
Было заметно собравшимся всем, что она очень злится,
Видя спартанца убитого в городе этом напрасно.
'Я вам сказывала не трогать спартанцев при встрече у моря! -
Стала она говорить, - кары все амазонки достойны.
Вижу и брат развлекается здесь смертных ссоря.
Мало Троянской войны кровожадной, как прочие войны!'
Лишь усмехнулся Арес и стрелу приготовил.
Стало понятно, что он не потерпит таких оскорблений.
Огненный взгляд его, яростный прежде, ещё посуровел.
Метко Афине стрелу он пустил в спину без сожалений.
Сверху ударила молния прямо в стрелу и разбила.
И наконечник вокруг брызнул каплями яростной меди.
Зевс в небе ясном возник, заслонив колесницей светило,
Снова ударил он молнией в Ареса, в лук его метя.
Крикнул Зевс яростно: - 'Хватит, Арес, сын презренный!
Я запрещаю тебе нападать на Афину Палладу.
Клялся ты в дружбе ей в Алтисе - роще священной,
Нынче же хочешь убить её подло - с тобой нету сладу.
В Тартар тебя я отправлю за медную стены навечно.
Будут тебя охранять там сторукие дети Урана.
Ты же, Афина, зачем доверяешь Аресу беспечно?
Разве не знаешь его неуёмный характер тирана?'
'Что ты, отец, как убить мне бессмертную деву Афину?
Пусть мы в Троянской войне помогаем различным народам.
Просто играя с сестрой, я нечаянно выстрелил в спину.
Но ты был рядом и всё завершится счастливым исходом.
Только скажи, что предательство девы Афины забыто.
С Герой когда-то она заковала тебя в цепи крепко.
Это ли есть благодарность за счастье семейного быта
У Олимпийских богов, где её уважение к предкам?' -
Так отвечал Зевсу сын его Арес, храня вид смиренный.
Взгляд опустила Афина, застыли все смертные немо.
'Как надоел мне ваш мир обезумивший бренный!' -
Зевс хмуро сыну ответил и стал подниматься на небо.
Следом взлетела Афина в пылающем шаре блестящем,
Только Аресу в глаза заглянула с усмешкой надменной.
'Встретимся скоро опять мы в бою настоящем!' -
Крикнул Арес, поднимаясь на облаке одновременно.
'Вы же, отважные воины-девы, - он молвил свирепо, -
К Трое идите, отмщать все кровавые ваши обиды.
Вместе с троянцами бейтесь за ваши устои и скрепы,
За Меланиппу-царицу и тех, кто Тестем убиты!'
Хели-царица ответила богу: 'Пойдём мы к Приаму,
Будем сражаться за Трою, союзников наших извечных,
Путь для торговли открывших для нас по всему океану,
И отомстим всем ахейцам - чудовищам бесчеловечным!'
Скрылись из вида на небе лазурном бессмертные боги,
Стали оплакивать девы погибших подруг перед храмом.
В полдень, в честь их были игры затеяны в этом чертоге -
Стрелы метали, боролись, к военным готовились драмам.
После скакали в хлебах колосящихся как кентавриды,
Бога ветров обгоняли проказника и невидимку,
Дети погибшей когда-то в волнах золотой Атлантиды,
Гордо живущие в этих степях со свободой в обнимку.
Вечером в небо костры устремились, сжигая убитых,
Павших к ногам Артемиды прекрасной, сестры Апполона.
Дым растворялся на улицах узких, плющами увитых.
К просьбе поэта теперь отнеслись благосклонно.
Клетку открыли, к костру погребальному вышел он с лирой.
Песнью запел бесподобно о родине дальней.
Все амазонки невольно заслушались песней красивой,
Лишь Апполон смог бы песню исполнить ещё идеальней.
'Слабые духом, не веря в победу в войне беспримерной,
Взяв корабли, на чужбину уплыли в печали.
Утром в квадригу коней запрягли быстроногих как серны,
И колесницу гирляндой цветов увенчали.
Шлем взял я, блещущий щит, лук и меч смертоносный,
К морю врага ждать поехал для битвы кровавой.
Стало темно, буря мчалась и падали сосны,
Громы гремели, вулканы сжигали все лавой.
Только не буря была то - нашествие полчищ несметных.
Город сожгли, как Геракл сжёг проклятую Трою.
Кровью невинных насытили жажду клинков своих медных,
И откатились, оставив страну злому горю.
Долго гонял я коней и искал в битве смерти героя.
Боги смеялись с Олимпа, на землю наслав пыль и морок.
Вместо триумфа с обрыва я бросился в чёрное море,
Незачем жить, если умерли все, кто мне дорог!' -
Так пел поэт Феломенес на лире играя умело
Перед огромным костром погребальным погибшего друга.
Тронула песня сердца амазонок и чувства задела
У освещенного пламенем ночью огромного круга.
Жизнь сохранили ему, только прочь отослали -
Дальше на север, где в море рождается ветер студёный.
Много пленённых мужчин за болотами там проживали,
И невозможно им было покинуть тот край удалённый.
Жили они под охраной в личине рабов бессловестных,
Там египтян было много, а больше всего финикицев,
Множество скифов и прочих, из дальних земель безызвестных.