Тучно ходили повсюду стада из коров и баранов.
Хлеб колосился обильный, в стране древних сказок и мифов.
Вскоре увидели Северный Аргос в садах и фонтанах.
Храм Артемиды стоял там огромный на площади главной.
Солнце играло, как золото в рунах баранов.
Девы пасли их нагие с царицей своей своенравной.
Рыбу на лодках ловили, возили дрова и товары,
Красили кожи, мололи муку и лепили посуду,
Ткали ковры, шили обувь, варили отвары,
Но по сигналу дозорных на стены поднялись повсюду.
'Что нужно вам, почему с вами наши пленённые девы?
С вами поэт Филоменес, что в северных дебрях потерян.
Прочь убирайтесь, отдав нам несчастных, полны все мы гнева!' -
Злобно кричали они, громкий крик их был неимоверен.
Стали спартанцы ворота ломать и стрелять через стены.
Сквозь частокол на валу амазонки в них тоже стреляли.
Ярый Евфим звал на бой их, но выли все, словно гиены,
Не покидая твердыни, смертельно мужчин оскорбляли.
Вот на коне появилась царица, летела как птица.
Стрелы пускала и ранила несколько храбрых спартанцев.
Громко кричала она: - 'Кто тут хочет сразиться?
Эта земля станет вечной могилой для всех чужестранцев!'
Смело под стрелы бросалась как будто нарочно,
Словно желала с врагом в битве встретиться злым и достойным.
Лук взял спартанец Евфим и стрелу в Хели выпустил точно.
Хели играя стрелу отразила щитом многослойным.
Стали в царицу стрелять и другие прицелено,
Только она лишь смеялась, щитом отбивала все стрелы.
Множество стрел из ольхи потеряли ахейцы бесцельно,
Будто отборные воины были, как дети, незрелы.
Выстроив стену щитов, взяв таран, по совету Потрокла,
Стали в ворота им бить, подожгли частокол и навесы.
Вскоре от чёрного дыма всё небо поблёкло.
Только от стрел зло страдали здесь тяжеловесы.
Тут быстроногий Евфим, побежал к Хели неутомимо.
Острым копьём он стремился коня поразить под царицей.
Бронзовой палицей ей удалось поразить шлем Евфима.
Пал он без чувств, будто лапой сражен разъярённой тигрицы.
Бросились к телу спартанцы, вождя заслонили щитами.
Тут с хрустом створки ворота разом рухнули внутрь укреплений.
С криками стали бежать амазонки, вставать за вратами,
С копьями наперевес, со словами угроз и молений.
Двинулись строем спартанцы по три в ряд в проём частокола,
Выставив перед стеной из щитов копий острые жала.
Будто вперёд шла скала, что давила, рубила, колола.
Эта фаланга толпу амазонок легко сокрушала.
Как ни старались они заслонить город свой от захвата,
Словно колосья ложились они под серпом беспощадным.
В этом Афина, отчасти, была виновата,
Сделав спартанцев победным орудием невероятным.
С криками горя бежать от ворот амазонки пустились,
В страхе ужасном метались по улицам длинным.
Многие дети и девы тут с жизнью прекрасной простились,
Били их воины всюду нещадно, неся смерть невинным.
Хели в другие ворота в пылающий город промчалась.
Громко стеная, бессильная биться с врагами в теснине,
Дочь принесла к храму быстро и в крепкую дверь постучалась.
Жрицы открыли ей вход к алтарю, что стоял посредине.
Следом вбежали спартанцы, прорвавшись к желаемой цели.
Стали хватать юных жриц и к царице толпой подступили.
Быстро тогда дочь взяла, нож ей к горлу приставила Хели.
Жрицы оставили страх, к Артемиде мольбу обратили:
'Смилуйся дева охоты, семьи, целомудрия неба!
Город твоих амазонок враги разоряют жестоко.
В жертву дитя ты прими за спасение города света,
Девственность чище, чем всё, что до этого приняли боги!'
В храм Филоменес вошёл и Евфим, и застыли у входа.
Хели, увидев вождей, обратилась к ним полная гнева:
'В жертву я дочь принесу Артемиде, хоть нет ей и года.
Жертву такую приняв, вас убьёт непорочная дева.
Всех разорвёт на кусочки в безумии, словно вакханка.
Кровью орлов и собак напоит, мясо свиньям подбросит.
Головы на кол насадит - для воронов будет приманка,
И отличит Филоменеса от остальных только проседь!'
'Стойте!' - вскричал Филоменес, - 'кончайте грабёж и убийство!'
И убоялись спартанцы, что жертву возьмёт Артемида,
И в благодарность за жертву нещадно начнет кровопийство.
Все сгинут здесь, если будет дочь Хели убита.
'Ладно!' - промолвил Евфим, - 'мы уйдём, но дитя нам отдайте!
Дочь Эврепида должна жить в отеческой Спарте.
Не воевать за Приама сегодня вы нам обещайте.
И Артемиде клянитесь, и властной Астарте'.
'Путь будет так, я пожертвую дочь не богам, а дорийцам.
Город оставьте, уйдите из нашего края.
Дичь я отдам ради родины милой кровавым убийцам!' -
Так отвечала царица алтарь покидая.
Вышел Евфим с Филоменесом вместе с другими наружу.
Город горел, выли псы и тела мёртвых грудой лежали.
Этот успех делал честь для любого спартанского мужа -
Завоевать с горстью воинов дикие дали.
Всюду мерцали оружия яркие блики,
Это ахейцы громили дома упиваясь сознанием власти.
Вдруг за колоннами храма послышались горькие крики.
Там юной жрицей несчастной Патрокл овладел безоглядно.
Девственность жрицы нарушил используя силу,
И на ступени священного храма её кровь упала.
Смерть призывая, желая живой лечь могилу,
Дева прекрасная ликом в отчаяньи горько рыдала.
'Что ты наделал, Патрокл, как ты мог оскорбить Артемиду?
Ты навлечёшь гнев её на ахейцев за эту забаву!' -
Крикнул ему Филоменес и в гневе схватил за хламиду,
Чуть не решился Евфим совершить над Патроклом расправу.
Поздно они спохватились - свершилось всё непоправимо.
Грустно уселись они на ступени в предчувствии мрачном.
Жрицу подняли подруги, шепча, повели к двери мимо:
'Ты оказалась, Минихия, в месте таком не удачном!'
Тут меч Минихия быстро схватила их ножен Патрокла,
И без раздумий вонзила себе острё прямо в шею.
Хлынула кровь и хламида на воине тут-же промокла.
Замертво жрица-дитя пала тихо под ноги злодею.
'Надо идти к кораблям, возвращаться скорее!' -
Вытащив меч свой сказал всем в тревоге Патрокл благородный.
Вдруг рык медведицы в храме раздался и кто был храбрее,
Копья подняв в храм ворвались, где громко ревел зверь голодный.
Но Артемида Браврония в виде медведицы ярой,
Быстро убила спартанцев с оружием бренным и слабым.
Вышла из храма богиня за жертвами мести кровавой,
В Аргос пылающий зверем чудовищным и криволапым.
Хели, увидев такое, решила бежать в сад у храма,
Дочь унося и поддавшись на этот раз страху.
Ринулся следом Евфимий крича обвинения прямо,
Быстро нагнав амазонку копьё бросил в спину с размаху.
Ярко сияющей молнией лезвие тело пробило.
Чуть не задело ребёнка облив кровью матери бедной.
'Улия, будь ты счастливей, чем я'... - Хели ей говорила,
Нежно склоняясь к дитя ликом смерти далёкой и бледной.
'Я отомстил за беспамятство после удара по шлему!
Слава убийства царицы даёт право встать в ряд Геракла!' -
Воин сказал и отрезал ей косу - победы эмблему.
Ткань пеленальная быстро от крови горячей размякла.
Девочку взяв, возвратился, отдал Филоменесу гордо.
Дочь Эврепида являлась желанной и важной добычей.
Тут показалась из дыма медведицы хищная морда -
Шла Артемида убить их нарушивших божий обычай.