— Надобно, чтоб кто-то ему помог.
— Он знает, к кому обратиться. Барин Дежери, сказывают, очень даже ему помогает. А еще того… — тут он понизил голос, — он знает дорогу к самому Кошуту. Вешелени пригласил в наше село тоже он. Они не встречались на людях, потому что никто не должен знать об их знакомстве. Про это мне известно не от Пишты, а от другого человека. Но все так и есть, в точности. Этот человек вместе с Пиштой бродил по белу свету…
— Идет молва, будто Пишта был бетяром у Шандора Рожи…
— Вранье это, будто Шандора схватили и завербовали. Жандармы Радаи схватили кого-то другого, кто похож на атамана Шандора. А настоящий Шандор Рожа и по сей день разгуливает себе на свободе, собирает по всей стране верных людей. Для чего, сами знаете. Кошут вернется в родные края, тогда все и случится… И потом, вот что еще вам скажу: барин-то Дежери тоже служил в армии Кошута в сорок восьмом… Так вот, мужики, скоро тут такое начнется…
Тень надвигавшихся, по словам криворукого Балога, грозных событий невольно побуждала людей теснее жаться друг к другу, и они, поеживаясь от вечерней прохлады, глубже зарывались в ворох парных кукурузных листьев.
— Пишта теперь рассчитается с Хедеши и за Маришку, и за поджог дома, — заметил кто-то.
Женщины стали шушукаться, послышались сдержанные смешки.
— Может статься, что и нынче вечером ему старый долг выплачивают… — съязвила Салокиха. — Слыхала я, путается он с Маришкой. Люди их вместе видели…
— Не болтай зряшное, баба! Пишта нынче осенью на Розке Шебёк женится, — заступился за парня криворукий Балог.
— Ну и что с того? И ту хочет получить, и эту… Ежели у молодухи есть охота расплатиться, чего ж тут…
Желчно засмеялись женщины, девки хихикнули сдержанно, точно кипящая вода забулькала. Но смех этот, подобно пузырям, которые, едва возникнув, тут же лопаются, вскоре заглох, и водворилась тишина. Однако про себя каждый думал обо всем, что услышал за сегодняшний вечер.
— Мать, пойди взгляни, что с Йожкой? — окликнул Салок жену.
— Не дай бог в колодец от срама бросится, — встревожился кто-то.
— Еще чего? Знаю я Йожку. Спать небось в сено завалился. Уж не первый сон видит.
— Небось, шельма, не против, чтобы девки каждый вечер его раздевали. По крайней мере выспится в свое удовольствие. Лучшего и желать не надо.
Кольцо людей вокруг кучи неочищенных початков все сжималось, а груда очищенной кукурузы все росла и росла. Гладкие кукурузные зерна отсвечивали золотом в лунном свете. От вороха кукурузных листьев подымалась теплая пахучая испарина. Она оседала на ресницах, и людей клонило в сон. Руки еще продолжали проворно двигаться, но слова, которыми люди обменивались, раздавались все реже и будто издалека…
В усадьбе Хедеши ничто не нарушало тишины. Ее обитатели ходили с такими скорбными лицами, словно понесли тяжелую утрату. Не зная, чем заняться, они слонялись по двору, и только Маришка с отцом оставались дома. В праздничном платье, с плетеной корзиной в руках, Маришка стояла посреди сеней, собираясь уйти. Она приходила в село за покупками и на обратном пути заглянула к родителям. Ведь ей так редко удавалось улучить свободную минутку и забежать домой. Маришка все еще так и говорила «домой», хотя дом у нее теперь вроде бы был в другом месте. У родителей же она стала редкой гостей, наведывается от случая к случаю, и то ненадолго. И каждый раз замечает, что все здесь становится для нее все более чужим, непривычным.
Опустив голову, Маришка молча стояла, исподлобья поглядывая на отца, размашисто шагавшего взад и вперед. Время от времени он останавливался перед ней, явно собираясь что-то сказать, но, как бы передумав, снова продолжал расхаживать по сеням. Его так и подмывало сорвать с головы дочери низко надвинутую на лоб косынку, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Так правду люди говорят или неправду? — Он наконец прекратил свое бесцельное хождение. — Хоть ты и ушла из отчего дома, но я отцом тебе остался. Потому твой срам — это и мой срам.
Маришка по-прежнему разглядывала переплетенные пальцы сложенных на животе рук и только еще ниже опустила голову. Видна была сейчас лишь тонкая линия ее плотно сжатых губ. Удивительно даже, как это могут пухлые алые губы сделаться такими бледными тонкими, так вытянуться в ниточку?
— Будешь отвечать или нет?
— А чего мне отвечать-то?
— Может, не про тебя говорят? Может, есть у нас в селе другая Маришка Хедеши, по мужу Бенкё? Я другой такой не знаю. А коли так, стало быть, про тебя люди говорят.