Эти слова, рассчитанные на определенный эффект, тоже не возымели действия. Удар пришелся мимо цели и был воспринят Жужей, скорее, как желчный выпад. Если кого-либо он задел, так это его самого, к тому же он далеко не был уверен, что сможет устроиться на ночлег.
— Мне хотелось бы проститься с сыном… — проговорил он глухо, в голосе его слышны были подавленные слезы.
8
Природа пробуждалась необычайно бурно. Весна наступила рано и была дружной. Такой ранней весны давно никто не видывал. Бывали годы, когда после мягкой зимы, в день именин Жужи, можно было услышать пение разве что самой ранней птицы, полевого жаворонка, который возвещал близкую весну. Нынче же к этому времени уже зеленела молодая трава, устелив ярким ковром обочины дорог и придорожных канав. Снег в эту зиму выпал только к рождеству, точно по заказу. Он застелил землю белым искристым покрывалом, но вскоре этот тонкий покров растаял. Частые дожди орошали посевы и поля под паром. Стоило подуть легкому весеннему ветерку, и все подсыхало, а в погожие деньки солнце прогревало обильно пропитанную влагой землю. В лесах раньше, чем всегда, начали токовать тетерева, повсюду слышался призывный весенний рев зверей. В самой теплыни, в мягкой погоде таилась какая-то неизлитая, буйная сила, неукротимая страсть. В конце февраля грянула весенняя гроза. Над селом пролился ливень. На деревенских улицах и во дворах крестьянских усадеб стояли большие лужи. Подумать только, раскаты грома в феврале! Подобного не слыхивали, пожалуй, за последние полстолетия!
— Богатый урожай нынче уродится, — говорили простодушные крестьяне, наблюдая эти необычные явления природы. Но кое-кто предполагал и нечто из ряда вон выходящее и, делая загадочное и непроницаемое лицо, предрекал:
— Нынешний год будет особенным!.. Грянут большие события… Вот увидите…
Усатый Мешко неутомимо шнырял по селу, нашептывая последние новости. Его недолюбливали за то, что он льнул к Хедеши, во всем с ним соглашался и постоянно торчал у него в доме. Но тем не менее мужики охотно его слушали. Мягкая зима словно бы и людей смягчила, настроив их на мирный лад. Возможно, не в зиме было дело, не она явилась умиротворительницей, а общие интересы, но так по крайней мере казалось. Обитатели села, как всегда, жили надеждами, чего-то ждали, уповая на перемены к лучшему.
Клин у Татарского вала Вардаи решил-таки уступить крестьянам. В радужных мечтах крестьян этот клин разросся до размеров обширного угодья, чуть ли не целого земельного массива площадью с округ. На самом же деле он был невелик. Говорить о нем старались поменьше и не прикидывали, кому и сколько земли достанется. Но в глубине души даже самый что ни на есть бедный крестьянин лелеял мечту привязать своего коня к межевому колышку на этом поле. Каждый уповал на лучшую, счастливую долю, и тут между ними царило молчаливое согласие, полное единодушие.
Начни крестьяне заранее судить да рядить об этой земле, начни ее межевать, всеобщее согласие давно бы порушилось. Но дело в том, что клин у Татарского вала представлялся размечтавшимся крестьянам не угодьем в восемьсот или тысячу хольдов, а каким-то сказочным царством, где они вольны вбить межевые колья, как им вздумается. А то и вовсе не ставить никаких межевых знаков: пусть-де поле останется единой бескрайней равниной.
В зимнюю пору, коротая вечера в разговорах об этом клине, мужики обменивались скупыми словами. Но эти немногие слова звучали куда убедительнее веских доводов, которые приводились в ином прошении на целых десяти страницах.
Денег на угодье еще не было, но мужики уже знали, откуда их раздобудут.
Уверенность в том, что деньги найдутся, вселил в них Хедеши, который, когда однажды зашла речь о покупке клина, твердо заявил:
— Деньги на покупку земли раздобудем. Хоть из-под земли, а достанем!..
Ну конечно, из-под земли! Кто ж не знает, что в степи раскинулась Харангошская пустошь и посреди нее есть омут с колодцем, на дне которого колокол, а в колоколе — несметные богатства! Пустошь ведь по праву принадлежит общине, стало быть, и угодье будет закреплено за крестьянами по закону. Пишта Балог уже столько доказательств собрал! Они подтверждают, что права у крестьян бесспорные. А коли пустошь безраздельно принадлежит общине, то кому же должен достаться клад? Конечно, той же общине! Потому и дух — хранитель клада не допустил несправедливости и сокровища не попали в руки сиятельного графа. Извечное проклятие и магические заклинания уже утратили свою власть над сокровищами, и теперь можно поднять колокол со дна колодца, как только придут за ним те, кому они по праву принадлежат. Никому другому дух-хранитель не отдаст сокровищ.