Первое время он недоумевал, слыша плеск воды - судя по звукам, за стеной его камеры находился чуть ли не водопад. Потом, после нескольких бесед со Святым Отцом и подробного осмотра дворов, зданий и подвалов Ластрома, он выяснил, что подземная речка обеспечивала водой обитателей монастыря, питая его колодцы, сады и бани. Ластром, столичный монастырь, просторный и богатый, не испытывал недостатка ни в чем.
Путешествие сюда с севера заняло два дня, и Блейд мог оценить как размеры страны, так и ее скудные ландшафты. Киртан был невелик и располагался на довольно засушливом плоскогорье Авад, замкнутом со всех сторон горами; с юга на север плоскогорье тянулось на сотню миль, с запада на восток - на полторы. Судя по всему, в этой стране не было городов, да она и не нуждалась ни в городах, ни в их ремесленниках, купцах и богатствах, ибо все нужное доставляли соседи: лес и руду, изделия из дерева, камня и металлов, ткани и драгоценности, меха и продовольствие. Впрочем, мясо и зерно везли лишь тогда, когда в Киртане случался неурожай; иерархи Вечного Огня предпочитали получать десятину более ценным товаром.
Все это Блейд узнал в дороге, расспрашивая стражей. Они были бдительными и мрачными, но опасались противоречить демону, с которым не сумели справиться настоятели пяти святых обителей севера. Демон, однако, не выкидывал никаких чародейских штучек, но вопросов задавал много.
Вскоре он понял, что Киртан напоминает Папскую область средневековой Европы: духовная власть повелителя этой небольшой страны простиралась едва ли не на весь континент. Как и римский папа, Святой Отец Сарс Датар считался непогрешимым и в трактовке религиозных догм, и в решении мирских дел. Светские государи, владыки королевств, окружавших Киртан, нередко обращались к нему в случае спорных вопросов; он был посредником, верховным судьей и толкователем закона. Иногда он даже выступал в роли его вершителя, карая провинившихся проклятьем или воинской силой, либо своей собственной, либо союзных владык.
Насколько выяснил Блейд, большая часть мужского населения Киртана шла в монастыри. В сословии работников, ремесленников и крестьян, пребывали лишь неудачники, от рождения способные только к тяжелому монотонному труду. Все прочие - все, кто хоть слегка выделялся умом, жестокостью или силой, - попадали в святые обители. Умные и хитрые становились монахами, полноправными членами ордена Вечного Огня; жестокие - надсмотрщиками, сборщиками податей, главами крестьянских общин; сильные и ловкие солдатами и офицерами Святой Стражи.
И все они, от жалкого полуголодного крестьянина до настоятеля процветающей обители, беспрекословно подчинялись Сарсу Датару, наместнику Вечного Огня на земле. В своем зримом воплощении Огонь днем и ночью пылал посреди главного храма Ластрома, и ему не требовались ни дрова, ни уголь, ни горючее масло; по словам сопровождавших Блейда стражей, колонна яростного пламени вздымалась вверх на три человеческих роста. Обыкновенный газовый факел, решил странник и поинтересовался, нет ли поблизости от Ластрома болот с особенно дурным запахом. Конечно, такие нашлись - к востоку от монастыря, как утверждали его охранники.
Блейд не стал делиться с ними своим подозрением. Для этих бравых вояк Огонь был добрым божеством, дарующим жизнь, а его служители обладали всей полнотой власти; их приказы должны были исполняться быстро и безоговорочно. Даже такие необычные, как сопровождение демонического пришельца в обитель самого Святого Отца.
Итак, Блейда водворили в подземелье Ластрома - обширный лабиринт коридоров, зал, камер и кладовых, лежавший под главным храмом, кельями монахов и воинскими казармами. Узилище его было сухим, чистым и довольно уютным; он провел тут двое с лишним суток, трижды в день внимая отзвуку колоколов. Иногда со скрипом отворялась массивная дверь, пропуская молчаливого стража с подносом: две лепешки, кусок мяса, кувшин чистой воды. Лепешки были свежими, ломоть мяса - достаточно большим, и Блейд не испытывал голода. Как, впрочем, и особого беспокойства; он мысленно примерился к двери и решил, что с помощью Тила снесет ее напрочь в любой момент.
На третий день, когда утренние колокола уже отзвучали, а до дневных было еще далеко, в камеру вошли трое рослых воинов с длинными мечами на перевязях. Вероятно, то были офицеры; в своих кирасах, украшенных серебряными цепочками, и багряных фестончатых плащах они выглядели очень внушительно. Один из них, бородатый и черноглазый, встав у порога, сделал повелительный жест; двое помладше, подойдя к пленнику вплотную, сухо склонили головы и выжидательно уставились него. Блейд понял, что его приглашают в некое собрание рангом повыше того, которое он поверг в изумление и трепет фокусами с письменным прибором и канделябром. Он с готовностью поднялся, стражи встали впереди и сзади него, и вся процессия, не лишенная торжественности, двинулась через подземный лабиринт к залу для особо важных совещаний.
Зал этот был небольшим, но тут воистину вершились великие дела! Глазам странника, шагнувшего в услужливо распахнутую стражем дверь, предстало помещение шесть на восемь ярдов, ярко озаренное множеством свечей и почти полностью занятое длинным, узким и массивным столом из темного резного дерева. За ним, лицом к вошедшему, располагалось не менее дюжины священнослужителей в одеяниях цвета утренней зари, богато расшитых золотом. На груди у каждого, на искусно выделанной цепи, красовался символ принадлежности к высшей иерархии Киртана - золотой пламенный трезубец; как позже узнал Блейд, его язычки символизировали благочестие, усердие и послушание. Сразу чувствовалось, что здесь собрались настоящие специалисты по демонам, а не вольнодумцы с севера, сомневающиеся в существовании сих загадочных созданий.
- Ну, с донесением брата настоятеля мы ознакомились, а посему можем приступать к допросу, - услышал он, едва переступив порог. Святейший, сидевший в центре, отложил в сторону пергаментный свиток. - Итак, демон, не теряя времени даром, обратился он к пленнику, - скажи, где породила тебя воля Вечного Огня? Сколь далеко до этих мест?
- Один миг - и вся жизнь, - ответствовал Блейд; избранная им тактика поведения предполагала риторику таинственную и труднообъяснимую. Он твердо решил, что сыграет роль демона до конца, подкрепив сей образ демонстрацией своих сверхъестественных способностей. Откровенно говоря, это его забавляло.
Иерархи, искушенные во всевозможных уловках преступников и еретиков, переглянулись. Три офицера, застывшие у двери, едва слышно звякнули мечами; чернобородый оскалился в усмешке.
- Значит, ты явился из Бездны под корнями Вечного Огня, - заявил допросчик, и Блейд догадался, что речь идет о местном варианте того света. - Но вот из какой ее части? Оттуда ли, где заключены злобные духи, желающие удушить Огонь землей, водой и камнем, или из более возвышенных мест?
- Из более возвышенных, святейший, из тех самых, куда дотягиваются корни Вечного Огня, безжалостно выжигая всякую скверну. А посему я чист и лишен злобных намерений.
- Ну, предположим... - председатель собрания поиграл своей цепью с трезубцем. - Предположим, что ты - демон нейтральный, безвредный и отчасти близкий Вечному Огню... Зачем же ты пожаловал в Киртан?
- Даже демоны не лишены любопытства, - Блейд тонко улыбнулся. Считайте, что я просто путешествую по миру - разумеется, с соизволения Вечного Огня. А что в мире сем более достойно внимания, чем ваша благословенная страна? Она мне понравилась, и я, пожалуй, проведу здесь немного времени... лет сто или двести, пока не заскучаю.
- Ты собираешься жить в Киртане сто лет? - нахмурившись, спросил допросчик. - Но известно ли тебе, демон, что мы, обитающие у самых жарких языков Вечного Огня, - тут он погладил золотой трезубец, - гораздо могущественней созданий, которые ютятся у его корней? Мы можем помешать тебе остаться здесь, если сочтем нужным, - его тон был весьма сухим.
Блейд загадочно хмыкнул и промолчал.
- Или ты считаешь себя всемогущим? - брови святейшего грозно нахмурились, он бросил взгляд на замерших у двери стражей, потом оглядел своих коллег. На их лицах читалось любопытство пополам с опаской. Пришелец из Бездны, как сообщали братья с севера, обладал таинственной властью над вещами, и каждый в совете мог сейчас поразмыслить, касалась ли эта власть только лишь предметов неодушевленных, либо вообще всего, на что падал страшный взгляд демона.