Ху потёр виски, поправляя ремень своего кресла. Надо сделать невозможное: убедить Волкова и Кутина, что единственный шанс сохранить шаткое равновесие — объединение России и Китая. Да, да — только это пока может рассматриваться, как выход. Ху не питал иллюзий: поженить два разных мира, социума — ещё та задача! Но лишь используя российские ресурсы, Идею и китайские мобилизационные резервы с промышленным потенциалом можно на что-то надеяться. Ху знал — русские не приветствуют такого варианта. Но есть ли у них выбор? Но смеживая веки, председатель Ху Цзиньтао вновь и вновь, словно воочию, видел её — огромную страну, протянувшуюся от моря до моря, с запада на восток, великую и могучую Евроазиатскую империю. Государство, живущее по человеческим законам, государство, созданное для людей. Подобной дипломатической задачи ещё не стояло перед политиком, и тем не менее, Ху верил — Империи быть. Вот только нужно взять себя в руки, быть убедительным. Шансы, возможно, появляются: русские восстановили контроль над своими спутниками месяц назад. Теперь и они знают…
Порывом резкого встречного ветра огромный лайнер качнуло, сорвало с намеченной посадочной глиссады, в глубине металлической туши скрипнули, крякнули переборки. Председатель вцепился в кресло до того, что пальцы побелели. Да… Давно не летал — отвык. Перенёс взгляд в иллюминатор, силясь обособиться от накатившего беспокойства. Низкий облачный покров остался сверху, позади, а навстречу неотвратимо неслась земля, покрытая клоками лесных островков, каких-то строений. Ху знал — новые посадочные полосы в Святорусске только сданы в эксплуатацию, под таких монстров, как Боинг они не рассчитывались. Правда, Влад говорил, что русские собираются перетащить сюда всю свою стратегическую авиацию, невесть как сохраненную в годы Большой Беды. Дай-то Бог: но капитан Вэнь Хонг нервничал перед полётом. Он летал со старым Председателем ещё до Беды — на роже всё написано. Нервничал. Где-то на уровне видимости промелькнули и ушли вверх четыре еле заметных силуэта — его эскорт из двух тяжёлых истребителей, и двух русских — вместе с ними. С глухим ударом лайнер плюхнулся на самый край посадочной полосы и практически тут же надрывно взревели переведённые на реверс турбины, осаживая, гася невероятную инерцию монстра. Теряя скорость, Боинг понёсся по полосе, разбрызгивая лужицы, и, в последний раз скрипнув, замер в трёхстах с чем-то метрах от невысокого, даже невзрачного, длинного здания — ангара. К замершему самолёту устремились четыре чёрных внедорожника, и когда во главе китайской делегации на поданом трапе из чрева Боинга появился господин Председатель, навстречу ему устремился невысокий мужчина в чёрном костюме и тёмных очках, сопровождаемый тремя высокопоставленными русскими офицерами. Дождавшись, пока Председатель спустится, он, сняв очки и радостно улыбаясь, обменялся с ним крепким, долгим рукопожатием, а потом, вроде бы как спохватившись, обнял старого китайского лидера.